Один день из жизни Дивана Сосисовича

Посвящаю всем вахтерам-сопротивленцам.

4:02 утра. Диван Сосисович не открывал глаза, но уже проснулся. Он знал, что будет, если открыть глаза. Проигрыш. Опять унизительный проигрыш отпрыску капитализма в лице Чубайса.

— Не сегодня. Сегодня я не буду побеждён. Я сопротивленец! Чубайс, ты не победишь сегодня! — с восторгом предстоящей победы и захлёбываясь чувством собственного достоинства, Диван открыл глаза.

— МАААААААААУУУУУУУУ! — сказал Чубайс и требовал приватизации. Диван Сосисович чуть не заплакал. Но стойкая душа настоящего марксиста-скуфиста с достоинством приняла поражение. Опять. Диван поплёлся кормить рыжего кота.

К пяти утра Сосисыч побрился, налил в термос кофе, собрал еду. Перед выходом посмотрел на спящую жену и детей. Это ритуал. Надо всегда знать, за что ты борешься. Маленький ангелочек и немаленькая Ангелина лежали посапывая. Сколько он с этой женщиной? Лет 15. Всякое было. Но, не смотря на бури и ненастья, Диван всегда мечтал устроить им сладкую жизнь. И вечером он им её устроит во всех смыслах, если опять будет взята его любимая кружка и разбросаны опять все носки.

Ритуал исполнен, дух война пробуждён. Сосисыч готов снова сражаться и идти... идти кормить Чубайса, сволочь, когда же ты зажрёшься, скотина, наконец, я на твой вискас трачу больше, чем на себя, давай возьмем котика, говорили они. Пришлось опять разуваться и участвовать в махинациях Чубайса.

Прекрасное весеннее утро. Сердце не юного телом, но всегда юного душой скуфиста пело. (Таких один блогер называет «малолетним дебилом»). Борец настроился на победу и шёл бодрым шагом. Надо радоваться новому дню, говорил он себе всегда: когда обходил помойку с бомжами, когда пробирался по тропе с собачьими калачами, когда быстрым шагом проходил мимо общежития с бродячими мертвецами, когда чуть не утонул в маленькой луже (маленькой по словам коммунальной администрации), когда его обкатило грязью из-под камаза, когда он пропускал машину. Диван знал, что самурай не проиграет, пока он спокоен. «Победа любит спокойствие» — говорил маленькому Сосисычу дед, когда в очередной раз чинил проржавевшее чудо Горьковского автозавода.

6:18. Проходная. Зубная боль Дивана Сосисовича. Каждый день тут погибал хороший настрой и боевой дух марксиста-скуфиста. Но не сегодня. Пускай проиграна битва Чубайсу, но битва на проходной будет выиграна. Диван с ревностью кинулся в людской поток. Поток бурлил опоздавшими, водителями-дальнобойщиками, молодняком, который привык ходить маленькими стайками по 20-40 человек в табуне, упакованными менеджерами, что нашли, наконец-то, место на парковке. Сосисыч всех победил тем, что всех перетерпел, и героизм в его глазах горел. Он прорвался к турникету. С улыбкой он потянулся в карман за пропуском, поскольку это означало конец битвы. Пропуска не было. Тогда он собрался перепрыгнуть турникет вальяжным прыжком тигра. Это заметила охранник.

— Пропуск!!!! — рявкнула страж и опора капитализма.

— Да я тут десять лет работаю! Пустите! — выкинул главный козырь Диван Сосисыч. Это ей не по зубам. Должна быть победа. Должна же восторжествовать великая Виктория, во имя коммунизма!

И Виктория восторжествовала! Виктория Павловна. Главный охранник ЧОП. Она на лагерно-матерном уложила оппонента, в лице Дивана. Задавила панчем, как рэп-батлерка Симмка.

Диван Сосисыч ушел непобежденным, поскольку дух самурая был не сломлен, а значит, он не проиграл.

8:00. Работа. Диван Сосисыч терпел, как жертва репрессии. Выслушивал очередной раз, какой он невежда, растяпа и бессовестный прогульщик. Выслушал лекцию о вреде алкоголя на рабочем месте. Сосисыч в это время вспоминал, когда он пил в последний раз. Студентом, наверное. Вспомнил, как вчера по просьбе начальника отработал две смены. Пошел в курилку, после выволочки.

— Сосисыч, что опять влетело? — поддержали понурого коллегу работяги.

— Да я опоздал. Немного. – произнес Диван.

— Ну не ридиска, а? Собраться бы всем, да ему, нехорошему человеку, с подозрительными половыми связями, развальцевать карданный вал, кривошатунным механизмом с кулачковым ходом, да отправить бы в голландский круиз, через Попенгаген. (приблизительный перевод с оркско-рабочего. Перевод, естественно, произошел в голове Дивана, поскольку мама с детства учила его, что ругаться нехорошо).

В курилке начался галдёж и возмущение. Сосисыч чувствовал единение и взаимопонимание. Он упивался им. В мечтах он видел, как однажды он встанет и скажет громким голосом:

— (читать голосом Ленина) Тавагищи!!! Сколько можно тегпеть издегвательства кулагчья! Долой политигу абства и угнетегия абочих масс!!! Поа вогстановигть спавегдивость! Впегед товагичи на еваюцию!

И все все в едином порыве пойдут строить коммунизм. Сразу. А потом на субботник, поскольку в стране нужен порядок. Дивану стало сразу хорошо и уютно. Поскольку все теперь тут стали ему товарищами.

10:00. Обед.

10:30. Туалет. Несвежий салатик в столовой.

12:00 . Вдобавок к расстройству желудка, добавилось Дивану расстройство психики. Сосисыч, оказывается, делал не те детали, которые нужны были. Заготовки нужных деталей отсутствовали на складе утром, поэтому ему написали наряд «от балды». Теперь же ему предстояло делать нужные детали, перестроив для начала все станки. Начальство вспомнило ему опоздание. Приказало отрабатывать.

13:00. Станки перестроены. Надо успокоиться и послушать про Ленина. На ютубе как-раз вышел ролик одного ЛОМа. Там рассказывали, что коммунизм неизбежен. Диван так возбудился, что у него вспотели зубы. Сходил, покурил. Успокоился. Зубы высохли.

15:00. Работяги пошли домой. Диван Сосисыч смотрел грустно им вслед. Поклялся обязательно накричать на начальника. Когда-нибудь. После зарплаты. Жене нужны сапоги.

— Хорошо, после второй зарплаты обязательно.

16:00. Диван от усталости забыл закрепить деталь. Пока заряжал другой станок, случилась авария. Пришёл начальник, лишил премии. Диван ушёл в курилку. Никого нет. Можно поплакать. Пообещал себе, что после революции никого не лишат премии при его правлении. Пошёл мыться, поскольку ловить больше нечего. Ремонтники придут только завтра.

17:00. Диван Сосисыч шёл к проходной. На него смотрели с жалостью окна мёртвых цехов. Он почувствовал себя таким одиноким в этом мире, словно он дед на концерте Моргенштерна. Ему хотелось купить ружьё. Нет, автомат. А лучше пулемет. И отправиться защищать социализм. Где-то же его защищают. В интернете читал.

17:15. На проходной стояла новенькая ЧОПонесса. Милая женщина с красивым лицом в некрасивой, уродливой форме. Стояла она потерянно, как стоят каждое утро 100 миллионов россиян в метро, в автобусах, за кофеем, у касс, в аэропорту, на ж.д. вокзалах, в миграционных отделениях.

Стояла с немым вопросом на лице: зачем это всё? Какой в этом весь смысл? Стояла ради часов в табеле. У неё был выключен металлоискатель. Она просто водила им по животу и спине проходимцев для камеры. Пропуска она даже не проверяла. Зачем? Усталые люди принесли прибыль своим хозяевам и хотят домой, дабы восстановиться для нового дня. Зачем их злить? Зачем злить их ненужной проверкой сумок? Даже если они что-то украдут, то украдут не из её кармана. Разве это не компенсация за украденные жизни? Да и будет ли нормальный человек воровать ради жадности? Нет, таких больных людей надо лечить. Не лучше ли просто сказать человеку «доброго вечера», поскольку он этого заслужил ежедневным унижением?

Диван Сосисыч прошёл проходную. По его лицу скатилась скупая мужская слеза. Ну это он так видел. На самом деле он рыдал как бьюти блогерка после закрытия ютуба, пропагандировавшая фейшн жизнь. Он увидел таких же, как он, сопротивленцев. Он понял, что если эта женщина сопротивляется, что если он сопротивляется, то и множество других людей вокруг сопротивляются. Диван Сосисыч найдет их всех в этом городе. Вместе они сколотят партию. Партию скамеек для сквера. Для бабушек, поскольку они им необходимы, чтобы гулять и поправлять здоровье.

«Революция — начинается с малого дела! Так сказал великий вождь всех сопротивленцев — Ленин! Наверное.» — сказал Диван Сосисович голубям на остановке.