Интервью с психиатром

Ваша первая работа по специальности?

В психоневрологическом диспансере. Основная должность — врач-психатр, участковый. Там была такая система, что всё в одном месте: амбулаторное отделение и стационары. Мой сосед работал начмедом психдиспансера [начмед — заместитель главного врача медицинской организации, отвечающий за организацию и качество лечебно-диагностического процесса — прим. Сизифа] — это он мне посоветовал идти в психиатрию: отпуск 2 месяца, 30% вредности. Тогда еще была тарифная сетка, система разрядов — за каждый следующий ставка увеличивалась, но её быстро отменили. Ввели одноканальное финансирование [с 2013 года в РФ внедрена одноканальная система финансирования здравоохранения (ОСФЗ), при которой происходит слияние потоков финансирования из средств общего налогообложения и из взносов на ОМС на уровне выше лечебно-профилактических учреждений (ЛПУ), увеличивается роль страховых компаний, а прибыль ЛПУ становится пропорциональна качеству услуг, которые оно оказывает — прим. Сизифа]. Стаж и категория перестали играть большую роль. Выгоднее стало совмещать, чем долго работать на одном месте.

Отличные условия были в поликлинике. Коллектив был очень хороший, благодаря главному врачу. Он фактически сам эту больницу строил с 1956-го года. Был спортзал, швейные мастерские для пациентов, где они могли зарабатывать деньги. Для врачей были волейбольная секция, настольный теннис, одно время даже бильярд. Были общие праздники, все собирались вместе, было весело, душевно. Всё всегда объясняли, никто в молодого специалиста пальцем не тыкал. Нагрузка была небольшая, ставка в поликлинике и полставки в стационаре. Рабочее время никто не контролировал. Свое дело сделал — можешь уйти, главное продуктивность.

Вы проработали там шесть лет. Менялись ли условия труда за этот период?

Становилось больше писанины — не сразу, постепенно. Деньги стали по-другому считать. Хуже становилось не по зависящим от администрации обстоятельствам.
Но в принципе с деньгами тогда проблем не было, можно было совмещать в интернате, в доме престарелых, дежурить в наркодиспансере. Я сделал ремонт, приоделся. Постепенно обживался: купил два телевизора, холодильник, мебель обновил, сдал на права, присмотрел автомобиль. Взял в кредит полцены, полцены взял у заведующего — он занимался ростовщичеством. Кредит под 3%. Примерно за год со всеми долгами рассчитался, не напрягаясь. Потом нужно стало свое жильё. Ипотеки тогда не было. В городе N [город в Курганской области — прим. Сизифа] даже служебное жилье не давали. Ходил в администрацию, сказали: «врачи нам не нужны».

Потом переводом устроился в Курган. Сначала работал участковым врачом. Потом оголилось отделение геронтологии, перевели туда. Работал в отделении один. В плане денег говно. Спасали благодарности от пациентов, иногда сопоставимые с зарплатой. Платили сильно меньше, чем в городе N. Почему так — не знаю, никогда не вникал в бухгалтерию, даже расчётки не рассматривал. Ориентировался чисто по ощущениям.

Чем отличались стационарные отделения в городе N и в Кургане?

Начиная с материальной базы — в Кургане полный пиздец. В городе N дефицита кадров не было, очередь стояла из медсестёр. В дурдоме было престижно работать. В Кургане же, когда видишь одних и тех же каждый день на работе, хотя должны сутки через трое работать — понимаешь, что что-то не так. И при этом было ощущение, что ты нахер никому не нужен.

Главный кто должен быть? Врач. Он несет всю полноту ответственности, и решения должен он принимать. В Кургане в стационаре должно было быть три доктора, а я был один. По сравнению с городом N — я охуел. Сразу такой вал — 40 коек, тяжёлых пациентов. А зарплата была такая же, как там, но на 1,5 ставки.

Здание, в котором было отделение, ремонту не подлежало. Не знаю, как они проверки проходили. С каждым годом уменьшалось количество персонала. Первые годы ещё никуда не дёргали. Потом добровольно-принудительно: прикрой другое отделение на недельку. Потом это стало в порядке вещей [то есть один врач работал на два отделения, за двоих заведующих и четырёх ординаторов — прим. Сизифа]. Адекватной доплаты не существовало, становилось тяжко.

Знакомый врач из наркологии сказала, что есть вакансия начмеда. Тут же с главным врачом переговорил. Она наобещала всего, но в тот момент она была искренняя. Когда она звала, в стационаре было 5 человек на 6 ставок, я был воодушевлён такой перспективой.

Но эта сказка быстро закончилась, буквально через полгода. Сначала один доктор ушёл, второй доктор умер, третий врач уволилась, не выдержав давления со стороны пациента — совершенно необоснованного, на мой взгляд. Было два месяца, когда на весь наркологический стационар мы работали вдвоем, начмед и заведующая одного из отделений — вдвоем на 7 ставок, у меня было по 14 дежурств в месяц.

Главный врач была нацелена на зарабатывание денег: развивала анонимное лечение, перестала платить с платных услуг персоналу. Персонал же работал десятилетиями еще при старой администрации, а потом пришла эта — современный менеджер. Решила, раз на вас пишут жалобы — лишу стимулирующих, надо зарабатывать деньги, работать быстро и эффективно. Думала: сейчас всю старую гвардию, распинаем, разгоним. С врачами у неё отлично получилось.

Какие отношения в коллективе?

Все разных возрастов, разных подходов. По душам ни с кем не поговорить. Конфликтов тоже не было, а смысл. Была группировка администрация плюс экономисты, бухгалтерия и все остальные.
Но как-то раз, после очередного дежурства, главный врач мне заявила: «когда вы вообще работать-то начнёте, план выполнять?» Я молча написал заявление и всё.

Когда переходил с начмедовской должности обратно в психиатрию — вообще цирк был. Главный врач психиатрической больницы сказала: «поработаешь пока ординатором». Потом совместительство стали оплачивать меньше, а работать приходилось так же за троих. Сначала 60 процентов от ставки, потом 30. Учитывая, что ставка была 7 тысяч, понятно, что совмещать стало невыгодно.

В наркологии, в отличие от психиатрии, вся работа ночная, особенно если завоз какой-то новой синтетики в город. Безостановочное поступление с психозами «скоростными», а санитаров мужского пола нет в принципе — нормальный мужик на такую зарплату не пойдёт. Бывает, привозят с области людей в алкогольном психозе, а как вышел из психоза — устраивают санитаром до первой зарплаты, потом опять уходит в запой. Это люди, которым жить негде, так и работают.

Сейчас Вы снова работаете в психиатрии, что-то поменялось в этой сфере?

Всё стало хуже. Нагрузка увеличилась, денег стало меньше. Стало нормальной практикой одному работать на два отделения. В год, не считая отпуск, на одно отделение я работал месяца три в лучшем случае. Сложилась ситуация, когда отделений было больше, чем заведующих отделениями. Укомплектованность персоналом 30 процентов. Изменилось отношение к тебе как к доктору со стороны родственников.

А с чем это связано?

Не знаю, политика такая. Жалобы бесконечные, в основном, необоснованные. Например, нет горячей воды в отделении, хотя с момента постройки она вообще туда не проведена. Хуже стало с препаратами, мы стали заложниками аптеки, что в ней есть — то и вынужден назначать. Бывает, что лучше вообще ничего не назначать. Работа скатилась по уровню к годам 1950-м. Из рабочих препаратов были галоперидол, аминазин. Остальное устаревшее говно, которое непонятно откуда свозили, что бы поскорее реализовать, пока срок годности не закончился. Нормальные препараты не закупались. Я так понял, отпала необходимость в стационаре как в таковом.

Почему эта тенденция стала так быстро развиваться?

Я не могу так глубоко рассуждать, может быть, то, что модернизация здравоохранения началась с 2014-го года. Больше денег тратится на фасады общебольничной сети, поликлиники, хирургические, травматологические стационары, высокотехнологичную помощь. Все бабки туда, а психиатрия по остаточному принципу, про неё вообще не говорят, когда речь заходит о доплатах. Она очень не выгодна экономически. Народ запутали системой оплаты труда, всякими стимулирующими, эффективными контрактами. У меня вообще голова не работает как у бухгалтера, я этого не понимаю.

Был момент, когда целый год хирургическим специальностям доплачивали тысяч по 100 в месяц. С умом за этот год можно было подняться, долларов купить, например, вложиться в долю какой-нибудь автомойки. Лучше бы нас этому учили в институте, а не высшей математике. Финансовой грамотности надо учить со школы. Зачем там религию преподают? Быдлом легче управлять, чем грамотными людьми. У нас правительство на самом деле всё правильно делает, во благо страны. Люди не хотят в это вникать, по сути, благосостояние-то растет, может не так быстро как хотелось бы.

Как тогда прокомментируешь статистику о росте числа бедных, закредитованности, о том, что большинство экономит на предметах первой необходимости?

Если в масштабах всего мира взять — это не так страшно. Даже если учесть весь период развала СССР, где экономика была на нуле, была инфляция, закредитованность. Мы сейчас уже с внешними долгами рассчитались. Еще за все республики отдавали долги, которые сейчас выёбываются. У нас сейчас рост экономики. И СССР везде воевали — и в Афганистане, и в Африке, и на Кубе, и в Латинской Америке.

А зачем?

А хер его знает. Элитам виднее [смеется]. Сейчас льготные ипотеки люди понабрали, производства открываются, на бизнес нагрузку снизили, у нас самый маленький подоходный налог. От региона к региону зарплаты разные. Так же со странами, откуда у нас мигрантов берут. Они к нам едут, потому что у нас лучше, деньги платят. Там большая инфляция. Хотя, их мигрантами-то сложно называть, они из бывшей СССР.

Как обстоят дела с частной медициной?

Если попытаться в частную сторону завернуть, открыть кабинет — не думаю, что что-то вышло бы. Доход меньше, чем в государственной больнице. Ладно бы ты был какой-то крутой психотерапевт, но работа в таком режиме — один на 7-8 ставок — не дает тебе развиваться. На каком-то этапе получил багаж практических знаний, навыков общения, умение вести беседу — и всё. Помню, как ещё за счёт фармкомпаний ездил на конференции: общаешься с более умными людьми, что-то смотришь, почитываешь. А потом, когда это отрубилось — у тебя денег нет, работы много, доступа к знаниям нет. Работа убивает желание, даже самому где-то что-то почитать, настолько ты опустошён. Когда ты более продуктивен, в течение дня — нет возможности. А дома уже нет желания. Так и едешь на старых знаниях. Молодые приходят из медакадемии и знают больше, хотя я же вроде работаю. Жизнь то, оказывается, идёт где-то там, а ты сидишь в этом кабинете. Встречаешься со знакомыми — кажется, как будто они в другой стране живут, почему я не знаю ничего? Часто вижу одни и те же схемы лечения для разных пациентов, это от полного отсутствия мотивации. В основном, такое встречается у старых врачей, но и у молодых есть, которые у старых учились. Надо понимать, что препаратов много и пациенты разные. Это от выгорания, от осознания собственной бесполезности и своего труда. Люди приходят, чтобы заработать денег, нет ни перспектив, ни мотивации. Такова специфика психических расстройств. Раньше с бурным всплеском развития психофармакологии, были у людей надежды. Сейчас даже если новые препараты — начинаешь вникать, а всё одно и то же. Это уже просто маркетинг. Вполне можно предсказать, как будет действовать новый препарат.

Что делать со всеми этими проблемами?

Учиться, экономику изучать. Вон хоть ютуб смотреть.