Интервью с инженером-конструктором по оснастке

Как ты стал инженером?

Я родился в провинциальном городе, на севере. В школе я примерно знал, чем хочу заниматься: быть инженером-конструктором, это прикольно что-то считать, что-то придумывать, нравилось собирать Лего. Но, даже в 11-ом классе, на какую специальность идти, чем они отличаются — не было ни малейшего понятия. Когда приехал в Петербург, стал поступать на бюджет. Изначально хотел на робототехнику идти, но не прошёл, прошёл на машиностроение. Специальность машиностроение — она про проектирование станков, автомобилей, механизмов, машин.

Было тяжело учиться, но потом, уже на третьем курсе попадаешь к себе на кафедру, уже идут узкоспециализированные предметы, которые связаны с твоим научным интересом: обработка металла давлением, проектирование цехов и так далее. Наша кафедра представляла из себя такой старый обшарпанный подвальчик, и одна аудитория с компьютерами — а на компах очень много нужно работать. И это был очень большой диссонанс, потому что мой вуз — один из ведущих вузов, очень красиво себя пиарит.

Но основное в вузе для меня — это научная деятельность, это профессора, деканы, те, кто занимается научными изысканиями в области обработки металлов давлением, дислокации металла.

Что ты изучал в вузе, если по-простому?

Металлы и их обработку. Особенно углублённо именно обработку давлением. Грубо говоря: металл состоит из зёрнышек, которые друг с другом очень крепко соединены, и вот когда ты давишь с такой-то силой, со смазкой, как зернышки себя поведут. Но так же изучали и смежные виды обработки: литьё, резание, сварка и так далее.

С этими знаниями ты можешь уйти в научную деятельность, но эти изыскания также широко применяются на машиностроительных предприятиях?

Да. Например, был у нас один предмет, мы там проходили такое понятие как коэффициент использования металла (КИМ). Преподаватель сказал, что если будете разрабатывать вертолёт и КИМ будет больше 70%, то вы получите Нобелевскую премию, потому что сейчас вертолёт весит, например, 5 тонн, но чтобы его сделать, нужно 40 тонн металла. То есть у вас 35 тонн металла ушло обратно на переплавку и только 5 вы использовали эффективно. Разработка новых методов идёт для того, чтобы оптимизировать производство, чтобы меньше затрачивалось материалов, чтобы меньше затрачивалось времени на производство.

Или вот есть какая-нибудь деталь, например, дорожный знак металлический: нужно сначала сделать 3 трубы, 2 таблички и потом их сварить между собой. А сейчас есть, например, 3D-печать — не только пластмасс, но и металлов, и можно этот дорожный знак напечатать на принтере, сразу готовый. А с другой стороны, может быть сварить его будет гораздо проще и быстрее? Этими вопросами мы как раз и занимаемся.

Есть такое понятие как тип производства: единичное, серийное, массовое. Например, для массового производства, где мы делаем 5 миллионов деталей, нам нужен штамп, который будет очень сложно и дорого сделать, но если посчитать, что из него будет делаться 5 миллионов деталей, то он себя окупает с головой и вообще никакого вопроса не стоит. А для изготовления пары деталей, можно обойтись более универсальной оснасткой и инструментом. Например, сверлом.

То есть изыскания в моей профессии полезны тем, что удешевляют производство, позволяют снизить трудозатраты, оптимизировать использование материалов.

Штамп

Как обстоят дела с инженерным образованием? Преподавательский состав, исследования.

За 10 лет кафедра очень сократилась и стареет. Там висела фотография, преподаватели все собрались и сфотографировались, наверное, человек 20-25 изображено, а когда мы учились — во второй половине 2010-ых годов — у нас преподавателей было человек пять.

Не было такого, что «либо ты пишешь научную статью, либо мы тебя исключаем», но на кафедре очень сильно просили писать научные статьи, потому что институт должен выдавать какие-то научные работы, пускай они будут самые бесполезные, типа «Физический расчёт почему bottle challenge [подбрасывание пластиковой бутылки так, чтоб она, вращаясь, приземлилась вертикально – прим. Сизифа] работает именно так» — но статьи дают и вузу, и кафедре бюджет, бюджет это зарплаты, это премии, это новое оборудование, это ремонты. Это смысл выживания кафедры, следовательно, задача — не научить, а предоставить красивую картинку, правильно написать отчёт.

Я пока учился, у нас было куча отчётов. Ну хорошо, отчёт о практике я ещё понимаю, но была дисциплина «Научно-исследовательская работа (НИР)» называлась, что это — никто не понимал, задача была написать отчёт на какую-то научную тему. Брали кусок одной курсовой, второй кусок какой-то другой курсовой, складывали, получался отчёт по НИР, сдали, получили оценки. Это была бюрократия в чистом виде.

Ещё у нас была такая штука: научная база, производственная лаборатория в здании вуза. Если у тебя есть какая-то дельная идея и ты хочешь её реализовать, например, какой-нибудь пейнтбольный столик, который возвращает мячик обратно — то тебе в этой лаборатории предоставляется оборудование, бюджет, материалы, и ты свою идею реализовываешь. Там проводятся конкурсы научных работ, и фишка в том, что главным спонсором, до недавних времён, были немецкие компании, а-ля Сименс, соответственно те, кто побеждал, получали возможность с этими компаниями работать в другой стране, то есть главный технический вуз страны куëт лучшие кадры, которые уезжают заграницу.

И наоборот, связей с российскими производствами очень мало, нас с кафедры один раз только позвали на завод. Но в другом вузе сами преподаватели имеют тесные связи с предприятиями по городу, у них постоянно были экскурсии на заводы, студентам там предлагали работу. Собственно, я так и попал на тот завод, где сейчас работаю — через знакомую с того вуза, она не хотела идти на экскурсию на завод, и я говорю: «Слушай, а можно я схожу?» — преподаватель неохотно, но согласился. На собеседовании мне задали 2 самых грубейших вопроса, как если бы спросили программиста, что такое единица и ноль и какие системы счисления существуют — «О, да ты это знаешь, да ты гений просто, давай к нам работать!». У них ещё текучка молодых специалистов просто. Вот было трое молодых инженеров на заводе, все ушли за три месяца, поэтому бегают-ищут новых специалистов судорожно.

Почему ушли?

Мало платят. А работы много.

В некоторых вузах бывших студентов тянут на полставки преподавателями, было такое у вас?

Нет, нас только в аспирантуру звали, нам говорили «ребят, аспирантура, будущее, наука». Но вот выпустилась моя группа, примерно 15 человек, по специальности работаем я и два моих товарища. Кто-то стал блогером, кто-то в таксисты пошел. У меня есть друган, я ему говорю: «Тебе бы из таксистов надо уходить куда-нибудь, где бы ты мог, так сказать, сохраниться». А он говорит: «Сколько у тебя зарплата?» — «65 тысяч рублей» — «Знаешь, я лучше холопом поработаю в такси, чем ваше это инженерное». Это прям цитата: «Я лучше холопом поработаю», то есть он таксистом зарабатывает 100-120 тысяч, хотя закончил инженерный вуз — просто абсурд какой-то.

Ты думаешь и дальше в машиностроении оставаться?

Хочу в отрасли всё-таки остаться, но хотел бы участвовать в каких-то интересных проектах. То, чем я сейчас занимаюсь на заводе — это интересно, но, наверное, не на всю жизнь, я же не останусь на одном месте, я надеюсь.

Пример приспособления для сверления отверстий

Как устроено производство, на котором ты работаешь?

Есть инженер-конструктор — это тот, кто вообще придумывает само изделие, автомобили, например: как у него должны располагаться колеса, ручки, какая у него должна быть масса, как он должен складываться, как должен работать двигатель. Конструкторов всё начертили — дальше идут технологи: они уже придумывают, как именно мы это будем делать, метод. Как из кусков металла мы должны прийти к автомобилю. Технологи пишут поэтапную инструкцию для рабочих: ты берёшь заготовку, на таком-то станке под такой-то градус гнёшь, потом эта деталь уходит в другой цех, где делают отверстие и так далее. Дальше уже идут рабочие, которые непосредственно эту работу выполняют. А дальше идут самые любимые для всех на заводе люди — отдел технического контроля, где принимают эту деталь, они такие: «а у вас тут неправильно, тут неправильно».

И вот эти 4 структуры между собой варятся. Например, там, где я работаю, я сконструировал что-то, и ко мне может прийти рабочий и со мной согласовать какие-то изменения, например, «то, что ты там придумал-начертил — это всё классно, но мы так сделать не можем. Вот придумай чтобы мы могли это сделать». Рабочий мне показывает, что у него есть, как он работает. То есть я, как конструктор, должен ещё понимать, что там происходит в цеху, чтобы не тратить лишнее время на переделки.

Что ты конструируешь?

Я конструктор по оснастке. Оснастка — это и штампы, и резцы, щипцы, какие-нибудь кусачки, тара для транспортировки. Например, у вас есть деталька, и чтобы её сделать, её надо как-то закрепить на станке. И я занимаюсь тем, что должен придумать, как её закрепить. Рабочий может её раз закрепить, два закрепить и три закрепить, а я могу сделать так, что он её один раз закрепил и все три раза обрабатывает.

Есть такие конструктора, как я, которые обеспечивают технологию производства, а есть конструктора, проектирующие основные, конечные изделия, которые выпускает завод — у них, насколько я вижу, не такая прямая связь с рабочими, как у нас. Мой друг работает конструктором на производстве светильников — он с рабочими практически вообще не взаимодействует. Я думаю, такой подход плох, потому что когда на производстве решаем проблемы, нам всегда рабочие говорят, мол, «вы тут напридумываете, нарисуете, а нам потом возиться» — и дело не только в том, что им возиться тяжелее, но и в том, что работа встаёт, когда вместо того, чтобы взять и сразу всё сделать, рабочий должен как-то изгаляться, что-то придумывать, звать кого-то...

Когда есть обратная связь между этими всеми звеньями — это очень полезно. Вот технолог у нас может уйти в цех и просто пропасть там на весь день, потому что он будет ходить и решать вопросы с рабочими.

Во взаимосвязи между описанными тобой структурами производства больше бюрократии или полезной коммуникации, как считаешь?

Та бюрократия, которая у нас есть — полезная, она нам нужна. Например, технолог написал операцию, например, операцию токарной обработки, а рабочий прочитал операцию и понял, что она написана неправильно, но он понял, что хотели, и он делает то, что надо — однако неверно описанная операция на бумажке осталась. Рабочий ушёл, уволился, состарился, умер, и на его место пришёл новый рабочий, он этот процесс берёт и не понимает, что нужно делать, и этот человек впадает в ступор или делает неверные действия, хотя и полностью соответствующие написанному. Поэтому важно приводить технологию в соответствие с реальностью: рабочий должен вызвать технолога, чтоб он операцию исправил. Для исправления операции нужно много подписей, но это полезно.

То есть излишней бюрократии нет?

До того, как я пришёл, инженеров заставляли писать, что ты сделал за день — вот это хренотень. У рабочих такое ещё работать может, потому что ему пришла деталь, он пишет: «Я просверлил 3 отверстия, я просверлил 5 отверстий и так далее». А мне, например, дали разработать изделие, я пишу: «Неделю я занимался разработкой такого-то изделия», сдал его, начинаю делать другое, проходит месяц и мне обратно приносят первое изделие и говорят: «У нас тут проблема». Я что, должен писать, что я опять этим изделием занимаюсь? Представьте, как художнику писать, чем он занимался в течение дня — у нас это примерно также. Поэтому эту инициативу отложили и теперь ею не занимаются, потому что поняли, что это фигня. В целом у нас в плане организации производства всё довольно консервативно, много организационных пережитков.

Например?

Мы работаем по трудовому договору.

Это хорошо.

Это прям великолепно. У нас есть ДМС, к нам приезжает флюорография на производство, вакцинация у нас была прямо на производстве, дни профилактики меланомы однажды были. У нас очень чистые цеха, в каждом туалете стоит краник с фильтрованной водой, можешь прийти, набрать и попить воды.

Как-то раз шли по коридору мы и такелажники со сторонней организации, у них специфическое общение и один меня спрашивает: «Где можно воды попить?», а ему второй отвечает: «Да вон иди в туалете попей». Они друг друга начали посылать, я говорю: «Так это реальность, у нас там кран с водой», тот – «в смысле?», я дверь открываю: «Вот фильтровальная вода, можно пить», он такой: «Нихрена себе», пошёл пить воду. То есть это шок для людей, что можно вот так вот. У нас отопление, кондиционеры. Проблемы с этим есть только в одном здании и только потому, что производство арендует там помещение, поэтому бюрократические проблемы как раз и возникают, что обустройство нужно согласовывать с собственником.

Часто встречал такое, что нужно заводу арендовать какие-то помещения у частных собственников?

Очень часто. Тенденция такая, что большие комбинаты, большие производства на лоскуты попилили и теперь снимают. Например, территория и здание, которое мы снимаем — это территория нашего же завода раньше была, но в 90-ые распродали, завод ужался, всё это стало частной собственностью, и теперь завод должен где-то что-то снимать.

Есть какие-то предприятия, которые тебе интересны? Может что-то читал о них?

Из того, что я слышу – это какой-нибудь «Алмаз-Антей» [государственный концерн, разрабатывающий и выпускающий вооружения для противовоздушной обороны и противоракетной обороны; объединяет десятки предприятий в разных городах России с общей численностью работников более 130 тысяч человек — прим. Сизифа], вроде как слухи про него ходят, что это классное место. А так и у Росатома очень много вакансий, смотрю, расширяется Росатом очень сильно. Вообще, в первую очередь на зарплату смотрим. Но и по моему субъективному мнению, в крупных компаниях больше всего интересного. А то, бывает, якобы инженерное предприятие покупает иностранную вентиляцию, минимально меняет и вешает российский шильдик в маленьком ангарчике.

И творчества мало?

Творчества мало и перспектив в мелком локальном бизнесе. Мне как инженеру в нём тесно, хотелось бы чего-то побольше. Ростех, Алмаз-Антей, Росатом – вот в таких бы крупных корпорациях посмотреть, что у них есть, но прям сказать, что я слышал у нас какие-то там инновационные производства – этого нет.

За рубежом смотрел что-то?

Последнее время я про Китай думаю. На полном серьёзе, почему бы и нет. Мне, в принципе, в моём направлении интересно всё, я не сталкивался с тем, что мне неинтересно. И конструкторская деятельность, то есть что-то придумывать-создавать, и технологически придумывать, как это сделать — тоже достаточно интересный творческий труд: как сделать деталь из куска железа, как это будет выглядеть.

Я часто на ютубе ролики смотрю, что в мире как что производят. Есть, например, какой-то китайский ролик, где у них механическая линия работает, которая делает одну детальку, но на неё кусок железа положили, а на выходе — готовая шестерёнка. А потом заходишь на ютуб, вводишь «Кузнец Иван», они там на механическом молоте, щипцами пытаются деталь сделать. Это очень сильно контрастирует. У нас инновационное производство — это какое-то единичное производство.

А производят ли у нас высокоточные станки?

Насколько я знаю из новостей, 5% у нас станкостроение наше обеспечивает. На нашем производстве были новые станки российского производства, но от «российского» там станина и корпус, а в остальном гидравлика итальянская, электроника китайская или немецкая – может быть, Bosch. Какие-то фрезерные, токарные станки, может наши и есть, но по сути, это взяли советский станок, поставили на него компьютер с датчиком и всё. Датчик фиксирует положение «ноль», положение «2», это вся его функциональность. И приезжает какой-нибудь швейцарский станок, где всё автоматизировано, ЧПУ, там надо отдельно на компьютере программу написать, чтобы он у тебя выточил деталь, зато потом ты её загрузил — и хоба! и у тебя деталька вышла готовая. Короче, наше станкостроение скорее мертво, чем живо, там прям очень плохо.

Почему условия труда на разных машиностроительных производствах разные?

Хуже условия обычно у мелких частников. Ну, они условно мелкие — понятно, что это очень богатые люди, у которых оборот может доходить до миллиарда рублей на производстве. Но по факту это маленькое производство, потому что у нас сейчас один станок может стоить сразу 40 миллионов, а этих станков нужно несколько десятков. У них там как-то всё как на коленке, как кустарное производство. На крупных предприятиях условия получше, перспектив побольше. Хотя, читал я на сайте «Сизифа» про завод Севкабель — там предприятие было крупное, входило в крупный холдинг, но как-то оно взяло и исчезло резко. Наверное, это зависит от личной инициативы директора предприятия. Мне кажется, то, что у нас в плане условий хорошо — это личная инициатива директора и выполняющих поручения директора.

Например, у нас на производстве есть дядечка, который занимается общими вопросами: где нужно трубы проложить, где сделать воздух, где двери поменять, кран поставить с фильтрованной водой. И вот этот человек, по должности следующий за директором — может идти по заводу, увидеть — пожарный кран откручен от шланга, подошел сам закрутил, если что-то более серьёзное — вызывал работников.

Завхоз по сути.

Типа того, только высший завхоз. И вот он ходит и всё делает, не потому что он боится получить пинка, а потому что он считает, что так надо. Я видел как-то, как он разбирался по какому-то вопросу с другим предприятием, он говорил: «мне нужно чтобы наше предприятие работало как надо», это и есть именно идейный человек.

Таких часто встречаешь?

Вообще в жизни, мне кажется, их меньшинство, но у нас на производстве их достаточно много. Мне кажется, что это связано с тем, что это люди особого склада ума, скажем так. Часто на производствах встречал бывших офицеров, военных. Именно те, кто раньше был офицером, у них дисциплина и порядок, у них так заложено, не скажу, что у всех военных — когда я проходил через армию, я видел там всякое. Есть начальники — «Я свою задачу выполнил, а что там у смежных цехов или у смежных структур мне вообще не важно», а вот у этих военных должен быть порядок, и у них и порядок в том, что у них рядом.

Есть ли у вас переработки?

По желанию, ты можешь выйти, можешь не выйти. Тебе платят двойной тариф. И у нас очень много кто выходит, потому что ипотеки, кредиты надо платить.

Почему тебе нравится твоя работа?

Во-первых, это творческий процесс. У меня есть рамки, но я могу решить задачу различными способами. Во-вторых, мне нравится общаться с разными людьми, у которых разный взгляд на одни и те же вещи. То есть, существует какая-то задача, её должно решить, напомним, 3-4 структуры, я подойду к каждой структуре, и я увижу у каждой свой взгляд на эти вот вещи. И мне интересно их послушать и найти общий знаменатель, скажем так. Потому что ещё одна из задач, которыми я занимаюсь, помимо оснастки — размещаю оборудование в цеху, а это должно быть место, куда можно провести коммуникации — это одна структура, как на нём будет работать рабочий — это другая структура, это цех, расположение должно соответствовать норме безопасности труда... и мне куда-то нужно воткнуть станок по согласованию 4-х людей, общаться с ними, вносить чужую точку зрения, если чужую точку зрения не получается донести, свести этих людей вдвоем — это достаточно интересно.

В будущем я хотел бы либо заниматься более интересным проектом, либо идти дальше по своей стезе, но уже в начальники. Интересно решать вопрос, как у тебя должна производственная цепочка работать, чтобы оно всё друг с другом...

Чисто менеджерская работа?

Да, но менеджерская не с той точки зрения, что там ходить и раздавать команды, а вот именно построить цепочку, чтобы у тебя всё работало.

Ну, организаторская?

Да-да, вот этой организаторской задачей интересно заниматься.

Как от тебя зависит результат общего производства?

Очень сильно, потому что от того, насколько качественно я спроектирую оснастку — от этого зависит, насколько легче будет рабочему. То есть я могу сделать такую уникальную штуку, что рабочий будет только рад, у него производительность повысится в 10 раз, ему станет очень удобно, и не надо затрачивать лишнее время на изготовление детали. Второе — это насколько удобно я размещу оборудование — настолько удобнее будут эти цепочки работать, настолько же рабочему будет удобнее на нём.

Большинство своих знаний ты получил в университете или на работе?

На самом деле, наверное, в университете. Пока что большая часть знаний — это университет. Я чувствую, что кое-где мне надо было учиться больше, кое-где нужно бы, чтобы мне больше всего рассказывали, так что вот эта вот, извините за выражение, шляпа, про которую рассказывают, что «вуз нахрен не нужен, ты пришёл – тебя всему заново научат». Не знаю, в инженерном мире это так не работает, потому что надо какие-то базовые вещи знать, хотя бы уметь читать чертежи.

Всё ли в порядке с технической документацией? Зачастую это слабое место на предприятиях.

Сейчас у нас это тоже слабое место, местами архаичное: например, всю документацию, которую ты разрабатываешь, ты печатаешь на бумажном носителе. Я считаю, что это правильно, так и должно быть: она должна быть и в электронном виде, и дублироваться в печатном, это всё логично, но проблема в том, что архив всей нашей оснастки — бумажный. У нас есть и электронные документы, но они в беспорядке болтаются. Это не база данных, а просто папочки на сервере: один человек назвал папочку так, другой так, поэтому найти что-то старое очень тяжело. И идёшь в бумажный архив.

Возможно, это связано информационной безопасностью, что ты можешь зайти и что-то удалить?

Всегда можно сделать восстановление данных на сервере, дело не в этом. Просто у нас отсутствует структурированный порядок электронных документов, а в бумажных он есть: ты придёшь в архив, скажешь: «мне такой-то чертеж» и тебе его найдут за 3 минуты.

Сейчас эту проблему начали решать, на производствах появляются единые электронные системы, где будет большая база данных — сердцевина, а от неё уже такими ниточками конструктора, технологи, люди, отвечающие за материал — всё забито в одной базе. Я, например, что-то проектирую, и сразу могу посмотреть, что у нас есть на складе, не звонить, чтобы там тётенька шла, смотрела, что там лежит, а я могу в онлайне прям посмотреть: у нас столько-то материалов, у нас такие-то винты лежат, и уже из этого я могу что-то проектировать. Но это только вводится.

У тебя на предприятии есть возможность карьерного, профессионального роста? Дослужишься ли ты технического директора, например? Насколько всё прозрачно?

Я думаю, да. Кумовства я у нас не видел, пробиться на руководящие должности, я думаю, можно без особых проблем. Как руководящему есть перспектива, а вот как техническому специалисту именно на этом предприятии, я думаю, что нет.

И в целом, по России профессионального роста мало. У нас развитие технологий идёт либо по инерции, либо подхватывает что где есть, то у нас нет структуры развития нашего ремесла. Вот я работаю по учебникам, по справочникам, какие-то данные нужно узнавать, какие-то конструкции — всё это в лучшем случае это 1985-го года, а те учебники и справочники, что у нас выходят сейчас — это просто переписывание старого.

Даже по лазерной резке — не сказать, что это «новые технологии», ей лет 20, как её начали использовать, а сейчас она просто внедряется на всех производствах очень интенсивно, потому что её разработали, обкатали и её можно использовать. И найти по лазерной резке техническую литературу, не просто советики в интернете или общие данные, а именно профессиональную литературу на русском языке очень сложно. Научная есть: типа, длина волны, фокусное расстояние, а именно прикладных трудов практически нет. Я искал, мне пришлось лезть на какой-то американский сайт какого-то института и оттуда скачивать книжку. Мне нужно было решить производственный вопрос, я искал информацию, переводил...

Если бы не твой перевод, производство могло бы встать?

Ну не то, что встать, оно бы тогда решало проблемы путём проб и ошибок.

Ты упомянул положительные моменты в твоём производстве, а есть какие-то отрицательные? Может быть, ты что-то хотел бы изменить?

Во-первых, коммуникацию людей между собой. Есть проблема, причём это не только проблема «начальство — подчиненные», а даже на одном уровне бывают проблемы с коммуникацией у людей. Типа: «это не наши полномочия, нам без разницы, как вы это будете делать» и всё такое. Суть в том, что все друг на друга пытаются ответственность перекинуть. Зачастую вопрос идёт не о том, чтобы решить какую-то задачу, а в том, чтобы перекинуть ответственность с одной структуры на другую. Причём оно происходит как вертикально, так и горизонтально, начальник может на рабочего, или рабочий на начальника, или на другого рабочего.

Во-вторых, обновление оборудования, потому что есть много старого, допотопного. Ну и электронную систему вводить, потому что без неё местами очень неудобно.

Большие проблемы есть в организации: ощущение, что некоторые вопросы решаются по их поступлению, нет такого, что мы какую-то стратегию разработали, и мы её выполняем в течение какого-то времени. По факту получается, что чуть ли не каждый год абсолютно меняются подходы к одному и тому же делу, нет планового развития.

Многие благие идеи стопорятся о вопрос денег: рентабельно — не рентабельно. Иметь в течение 5-ти лет убытки ради того, чтобы что-то опробовать, какую-то технологию обкатать, наладить, чтобы она потом приносила больше пользы? Но 5 лет убытки терпеть не будут. Лучше что-то временное внедрить, поставить, а потом убрать это и поставить что-то другое — из-за этого большая сумбурность в производстве.

Что представляет из себя коллектив?

Есть ребята, у которых опыт больше, чем у меня, но именно в моей структуре они старше меня лет на 5.

Старых «зубров» у вас нет?

Они все уходят. Вот я пришёл, было 2 пожилых человека, один сидел просто получал зарплату — у начальства такое отношение, что старых сотрудников надо оставлять, потому что если они лет 30 работают на этом заводе, они всё знают, знают производство. Если возникает какой-то вопрос, который нужно поднять с глубины истории, к ним можно подойти, они помогут. Даже если старик сидит и ничем не занимается, рано или поздно будет какой-то вопрос, и к нему можно будет прийти и этот вопрос решить. Но большинство пожилых уходят, потому что пенсия, возраст, тяжело. И учиться нам уже не у кого. Учиться приходится и у рабочих, рабочие тоже — деды у нас их называют — тоже много чего полезного говорят и даже мотивируют, я бы сказал. Но от своих сверстников часто слышу, что деды, ууу, они там такие вещи загоняют, это никому нахрен не надо... Кто-то это воспринимает как старческое брюзжание, а для меня это, наоборот, полезный опыт.

Какие отношения в коллективе в целом, проводите ли время вместе, что обсуждаете?

Тут опять же повезло, что у нас коллектив примерно одного возраста, и мы друг с другом достаточно легко находим общий язык. Обсуждаем производственные вещи, бытовуху можем обсудить, кто куда сходил, у кого какой котик и так далее, иногда и политические моменты обсуждаем.

Но когда мы политику обсуждаем, то, несмотря на мои убеждения, я ничего не закидываю… политику обсуждаем без какого-то политического окраса, если мы говорим: что-то плохо, что-то хорошо, мы это обсуждаем не с точки зрения какой-то идеологии, а в целом, такое обывательское обсуждение политики, только так. Просто прочитали новости, посмеялись, обсудили, да и забили хер.

Хотя есть у меня там один коллега, который ходил в футболке с рунами и говорил: «Не люблю тёмных, они все плохие люди». Но его тут же все осудили, сказали, на себя посмотри.

Большая текучка в коллективе?

Да. У нас на производстве встал довольно остро вопрос зарплат, особенно в нашем подразделении. Наше подразделение маленькое, но оно очень важное, и мы занимаемся всем подряд, даже тем, что в наши задачи входить не должно. Мы занимаемся оснасткой, инструментами, но мы можем начать заниматься ремонтом станка, мы можем металлический шкаф разработать, потому что купить нужный дорого, значит надо сделать своими силами: «О, у нас же есть конструктора, это как раз вы, давайте делайте». У нас же есть конструктора по основному изделию, но они занимаются только сопровождением документации, а чертежи приходят откуда-то со стороны, а мы конструктора, именно в понимании обычного человека, мы что-то придумываем и что-то делаем, поэтому на нас достаточно много чего держится, а получаем мы очень мало.

Бывали ли у тебя конфликты с руководством?

Прям конфликты... Трудовой конфликт, имеешь в виду?

Скорее конфликты интересов. Трудовой — частный случай конфликта интересов.

Нет, в этом плане у нас всё как-то нормально. Была одна смешная история, как-то раз на выходе с проходной стояла женщина с флаерами «работа с обучением — приходите». Оказалось, что это стороннее предприятие, производящие схожую продукцию, что и мы, начало переманивать наших сотрудников к себе. Они начали зазывать высокими зарплатами, и этот вопрос поднялся на производстве, начальник после этого такой: «Давайте, может, зарплаты повысим?».

Можно так знакомым распечатать флаеры компаний-конкурентов и звать к своим проходным.

[смех]

Есть ли на заводе навязывание политической линии сверху?

Может что-то подобное и проскочит в новогоднем поздравлении, или на другие праздники. Это просто проскальзывает, нет такого, что навязывают. Могут сборы какие-нибудь организовать, типа, на гуманитарку. Или субботник — я так понял, что с районной администрацией плотно работают. Вот листья ходили убирали, но не было такого, что «идите, а то не получите премию». Это связано с тем, что есть у нас на заводе достаточно инициативные люди.

Ты с ними общаешься?

Только по производственным моментам и всё. Я просто видел, у нас же от завода спортивные секции есть — и вот выходит заметка в газете, что наши коллеги выиграли районное соревнование по настольному теннису, например. Вот такие люди как раз на субботники и митинги ходят. Это как в школе: у всех, наверное, были такие одноклассники, которые постоянно участвовали во всяких театральных постановках, соревнованиях. Здесь то же самое.

Какие положительные тенденции в отрасли ты видишь?

Если пофантозировать, то цифровизация. Для производства это очень классная штука, нужно её внедрять. В понимании большинства людей VR-шлем [шлем виртуальной реальности] — это про компьютерные игрушки. А я вот прекрасно себе представляю VR-шлем на производстве: стоит токарь, у него деталь сложная , чтобы понять куда-чего, он надевает VR-шлем, который подсказывает, как в станке закрепить, как избавиться от биения поверхности, и так далее. Был бы хотя бы один VR-шлем на цех — это бы уже помогло.

Если бы тебе не нужно было ходить на работу, то чем бы ты занимался?

Наверное, весь дом себе бы обставлял мебелью, которую сам разрабатывал. Я уже себе шкаф настенный сделал, стол для компьютера бы себе какой-нибудь забабахал. Но это дело, во-первых, требует больших денег, а во-вторых, много времени и места. А так мне это нравится: сходил в «Максидом» или в «Леруа Мерлен», попросил, чтобы мне нарезали доски, а дальше уже дома сверлом отверстия сделал, собрал, и получилось.

Ещё я бы читал книги. Но проблема в том, что у меня интеллектуальная работа, и поэтому, отработав 8 часов головой, прийти домой и еще продолжить досуг головой — это достаточно проблематично. Поэтому больше спортом занимаюсь. Есть чем заниматься, но не всё успеваешь, очень мало времени