Из беседы с парамедиком

Из беседы с парамедиком.

Как ты стал парамедиком?

Оказался просто, по «звонку». Пригласили с предложением, от которого трудно отказаться. Потом Сахалин, часть, полигон. Должен быть поступить в танковую учебку. «Поступил» — учился на пулемётчика, оператора АГС [автоматический гранатомёт станковый — прим. Сизифа]. Потом полигон на Донбассе, в штурмроте. Однажды комроты сказал: «Выйти из строя! Будешь медик! Встать в строй». Так я стал медиком в штурмроте.

Сперва на должности командира отделения сбора и эвакуации раненых, сейчас фельдшера роты. Как таковой, специальной медицинской подготовки не было. Общий курс, который преподают всем. Дополнительно нас обучал полигонный медик. Сам. Учил всему что умеет по медицинской тактике, и практике, на пальцах, под диктовку. Ну и сам тоже учусь до сих пор – гугль в помощь. Или православный Яндекс. Вот так.

Первый! Арни. Его звали Арни, первый пациент, сапёр. Парни привезли его с полки [лесополосы — прим. Сизифа]. Вернее то, что осталось. Подорвался. Я тогда был стажёром на точке, помогал парням. У пациента — лица нет, что-то белое с красным на лицевых костях, лоб вдавлен в череп. Одна рука оторвана напрочь, нога тоже, пах порван, в животе ещё жижа. Пока его везли — утух. Заводили по очереди прям в телеге, в которой привезли. Качали сердце, дули в рот — завели, замотали, вставили систему — не довезли. До роты оставалось меньше километра.

Первые уже лично мои «пациенты» — тоже сапёры. Подорвались на ТМ-ке, противотанковой мине. У одного «дуршлаг» в спине, нога болтается. У второго полегче, но рука болтается. Затыкал, колол, мотал их и думал, когда ж эти дырки все закончатся. На второго молодого шины не было, примотал на какую-то корягу руку. Слышу — крики, стрельба началась. Камик [беспилотник-камикадзе — прим. Сизифа] нас увидел. Сижу, мотаю, похер.

Как происходило обучение профессии?

На полигоне учился мотать у дока, ставить уколы, системы. На точке, у пацанов, уже осваивал практику на подхвате. Командир точки, санитар, санинструктор, водители-стрелки и я, стажёр со своей группой. Так и жили. Потом направили на точку уже самостоятельно. Затем всё равно приехал санитар с опытом. И я с ним продолжил дальше «практическое обучение».

День проходит у рации, в ожидании. Сообщают, готовимся, ждём. Встречаем, затыкаем, стабилизируем, отправляем дальше уже в тыл. Бывало раньше ехали забирать с нолей [с передовой, с линии боестолкновения — прим. Сизифа], с квадратов, на которые парни выносили своих. Но видишь ли, жалко и технику и людей, лишний раз на непосредственное лбс [линию боевого соприкосновения — прим. Сизифа] не выскакиваем. Противник — он везде, слышит, видит, думает, вычисляет. Засветишь точку — разнесёт.

Как обстояли дела с обмундированием, питанием?

Обмундирование уставное выдавали на полигоне. От ботинков-берцев до кепки. Но нам хочется одеваться модно. Поэтому летом одевались сами, с коммерческих военторгов, кто во что горазд. В уставном мало кто гонял. В берцах, как и в уставной форме летом не походишь. Покупали военные кеды, лёгкие штаны, рубашки, кепки, панамки. Начальство не против, лишь бы нам было удобно.

Кормёжка уставная, хоть её и ругают, в целом неплохая. По крайней мере, голодным ты не будешь. Тушёнка, пшёнка, макаронка — всё как в армии положено. Хотя, опять же, все еду себе покупают. Скидываются и берут с местных магазинов. Мясо, колбасу, домашний хлеб, печенье, соки-воды.

Вот тем, кто на передке, тем тяжелее. С собой ты много не унесёшь. На передке нужны лёгкие ноги. Без них без шансов. Поэтому если возможность протянуть продуктов, то хорошо. Если нет — крепись и терпи. Жизнь на лбс, да и на полигоне — это жизнь в земле. На полигоне был уже готовый блиндаж, только внутреннюю отделку делали сами. Чтобы земля на головы не сыпалась, и сырость со стен не так досаждала. Делали сами, за свой счёт. Освещение тоже сами. Генератор, бензин, соляр, инструменты, материал — всё покупали сами. При погружении в процесс — всё больше и больше сами, пока «этот процесс», который нельзя называть «война», не стал понятен. Теперь во многом это «процесс за свой счёт».

Первое занятие по тактической стрельбе, из личного оружия. Инструктор посмотрел на нас и сказал следующее: штурма живут весело, но недолго. И добавил: ваша задача — выжить. Выжить сложно! Но... можно. Этими словами он описал всё, что нас ждёт.

А ждало нас «навстречу приключениям». И это был, извини, братец — пиздец.

Первое впечатление, первые свои трупы. Двухсотые или двести, как здесь говорят. Привезли два пакета.

— Пацанов привезли. Принимайте!

Парни на тачанке привезли два чёрных больших пакета.

— Зимние ещё, кажется.

Зимние. Это надо видеть. Два парня.

— Потерпите братики, скоро домой…

Как люди относятся к такой работе?

Для всех по-разному. Для штормов [«Шторм Z» — штурмовое подразделение вооружённых сил РФ, формируемый из подследственных и заключенных — прим. Сизифа] по-своему, для штурмов тоже по-своему. Для спецов по-третьему. Но обычное — ты не знаешь, что на самом деле тебя ждёт. Обычно это смерть или ранение, вопрос только как. Это ад? Нет братик, это не ад. Ад это совсем другое.

Ад? Знать, что твой друг раненый на квадрате. Это ад. Узнать, что его с птички [беспилотника — прим. Сизифа] видели умирающим, это ад. Ждать, когда его наконец вынесут — это ад. Ждал месяц. Вынесли, благо зима. Хохлы сперва его ранили, потом добили. Грудина вырвана камиком. Провода в подмышке. Вот он для тебя живой, а он уже в пакете.

Осознание смерти для нас, всех, новеньких, пришло внезапно. В нашем блиндаже, в нашем взводе все были новенькие.

Ад — видеть лица тех, кто через несколько часов будет мёртвым.

Работа. Привозят раненых, лечишь. И никто, братик, даже я, не держит это близко к сердцу. Иначе — труп. Почему я тебе говорю: братец, братик. Потому что здесь, на лбс, так принято обращаться друг к другу.

Идут парни, кто из них просит воду:

— Пацаны, есть вода?

— Не, нету (самим мало).

А если:

— Братец, дай воды.

Дают, и бывает — последнюю.

Как тяпяют видел. Ноги или руки обычно болтаются на жилах, сосудах, а кости — крошка в «мешочке» из кожи, мышц, всякого. Бывает что и без мешочка. Смотря как человека изувечило.

Лекарства, медицинские средства. Да, медрота выдаёт, но... очень выручают «неравнодушные люди». Не для всех, но для тебя, братец, скажу: «тут всё считай за свой счёт». А там уж — как Борода сам придумает.

Эвакуация. Ждут серого, сумрака, обычно утреннего. Если туман, то вообще хорошо. Вытаскивают до места встречи с квадриком, багги [багги — это легкий, за счёт отсутствия тяжелых кузовных деталей, автомобиль, предназначенный для езды по бездорожью — прим. Сизифа]. Потом везут к нам. Если приехали, хорошо. Если нет — ну, пытались. Потом уже наши водителя отвозят. У нас за эту зиму три транспорта уже наших сожгли. Благо один только 200, хоть так и не говорят. Зато какой парень был — доктор! Хохлы если видят эвакуацию, любую, с лбс, в тыл — стараются добить обязательно.

За всю войну редко живого хохла увидишь. Основной урон — от дронов и миномётов, ну и танки тоже доставляют.

Если тяжёлый, то много остаётся тех, кого невозможно вытащить, да. Иногда в такие квадраты — жопы жопные, пытаются как-то заскочить. Но результат обычно плачевный. Или не доходят, возвращаются сами 300. Или вовсе остаются там.

— Обнуляй нахуй!

— Да не, подождём!

— Охуел! Обнуляй! Вали их!

Несёмся по грунтовой полёвке вдоль полки. Параллельно нам едет такой же замызганный, но патрик [УАЗ-Патриот — прим. Сизифа].

— Ебать!!!! Лупи уже! Стреляй!

Патрик прибавляет, палец прикипел к автомату. Наша «Нива» прыгает как газель, мы внутри тоже, вместе с ней. Но башка и руки как на гирокомпасе, отслеживают колпак патрика.

— Стреляй! Аааа!

Патрик обогнал нас, в чёрных окнах тоже промелькнули стволы. Патрик обогнал, мы притормозили. Патрик умчался вперёд и растворился в липкой ночи, даже огонька уже не видно.

— Чо ты не стрелял!?

— Идиот! А вдруг наши!?

— Какие к хуям наши!? Хотя… хуй его знает, может и наши…

— Вооот. Нервы лечи.

— Иди нахуй.

Чулепаем дальше, до села уже близко, порванное колесо шлёпает, гудит, бросает крошки резины в лобовое. Этот патрик увязался за нами с деревни, где лазарет. Ехал на удалении. Мы приехали через КПП, а он увилял обходом. Потом догнал нас и шёл параллельно. Хз, кто в нём был. Первым стрелять не хотелось…

Потом раненых везут в госпиталь. Как обычно. Замотали, повезли. Раньше на квадрике возили, с телегой. Нонче скинулись купили машину. Легковушку.

Раненые. Разное бывает. Смотря что за человек, и как ему прилетело. Привезли одного дяденьку. Дорога в том селе, где у меня точка была, была заблокирована FPV-активностью [работой дронов, передающих обстановку удалённому оператору в качестве виртуальной реальности — прим. Сизифа] противника, потом ещё и их танк приковылял, бил по транспорту — ни выехать, ни заехать. Привезли его под вечер. Ну, продырявило его изрядно, руки, ноги и две дырки в спине. Вроде полька сказал — польский миномёт. Дырья в спине ещё и с сюрпризом — перелом рёбер. Картина маслом.

Осмотрел его всего, нигде ничего нового. Ещё раз перетянул, обезбол. Всё равно ему больно. В общем, заболел он в «окопах». Блиндаж — по сути яма в земле, вот и всплывают у людей хронические болячки. У этого — мочекаменная болезнь и банальный простатит. Воспаление и как следствие цистит. Он не сразу ко мне попал, сутки примерно промариновался в полевых условиях. В общем, вколол ему антибиотика, и всю ночь возился с ним. Благо никого больше не было.

А под утро, часов в пять, привезли человека. Человек-дуршлаг. Попал ровно под сбросник, начинённый всяким. Чем не знаю, не вытаскивал из него. Живого места просто нету. И поражающим элементом и вторичной — дуршлаг одним словом. Заклеил его со спины, боков, грудины полностью. Обмотал. Замотал конечности. Систему, цефа [антибиотик — прим. Сизифа], воды в салфетку. Нашли машину, упросили, время счёт на не часы — минуты. Но, в отличии от первого, этот парень не стонал, не ныл, не жаловался. Только желваки ходят и зубы скрипят. На прощание благодарил сердечно ещё. Вот так.

Мысли? О доме. Все хотят домой. Живут общением. Если не заняты, и есть возможность — общаются с родными, друзьями. Что такое родные — понимаешь только здесь. Хотя, у кого как. Часто видел, как жёны пилят мужей за деньги. Когда, сколько, почему так мало. Мало. Ещё парни — парни есть парни — занимаются чем нибудь из прикладного кустарного искусства: апгрейдят технику, быт, личные какие-то вещи. Мастерят басовитые колонки, ремонтируют-восстанавливают технику, строят-делают баню. Баня — это святое. Как и плов!

…С какого перехуя они гаубицу в село закатили, никто не скажет. Бахает так, что стены хочут упасть. Одну артиллеристы поставили у забора дома на верхней улице, вторая недалеко от неё, прямо в огороде.

— Собирайся, Лимыч звонил. Раз двести, два триста. Собирайся.

— Понял.

В перевязке хапарай и танец бомжей — вчера только привёз гумки, сидел разбирал по направлениям — и на тебе. Хватаю рюкзак, нивка-хромулька на холодном выкатывается наружу. Прыгаю, поехали.

Залетаю в ограду к Лимычу.

У дома лежит пацан. Двести. Понятно.

У двери в подвал другой.

— Чо с ним!?

— Да хуй знает, нога!

Нога перетянута у бедра, ниже жижа, чача, ясно. Вторая кровит, нет, не понять, руки в дырках. Дырки прижжённые, не текут.

— Тоха! Носилки! Бегом! Этого увозим!

Парни, что были у двери, спустились в низ:

— Тут ещё один!

— Сколько!?

— Один!

— Да не! Вас сколько!?

— Двое.

— Один наверх! Бегом! Помогай!

Сбегаю вниз, в подвале между койками лежит:

— Живот, живот болит! Ай! Живот болит!

— Ещё где!?

— Нога, нога болит!

— Ясность.

Режу одежду, задираю рубаху — дырка в боку. Бляяяя, печень, кольца кишков, сууука! Мотаю наскоряк эту пробоину ИПП-эшкой [ИПП - индивидуальный перевязочный пакет — прим. Сизифа]. Нога кровит — затягиваю жгут.

— Лимыч!? Лимыч бля!? Сука!?

— А! Чего!?

— Мягкие носилки есть!?

— Ща!

Пихаем носилки под него, орёт, а что делать, надо.

— Подняли! Тащим!

— Мужики, вы зачем меня выносите!? Не надо! Мужики!

— Рот закрой! Молчать! Вперёд!

Тохи нет. Уложили у калитки. Распахиваю рюкзак, гемос [портативный аппарат для забора, очистки и возвращения крови — прим. Сизифа], ИПП, инструмент. Конопачу правую ногу, течёт как из свиньи. Трамбую пальцем — орёт, как поросёнок.

— Молчать! Слушать меня, солдат! Как звать!?

— К-Коля! А-а-а-а-а!

— Молодец Коля! Молодец!

Подлетает Тоха, грузим, мчим к нам, болтаемся внутри нивки как мишки-плюшки, держу этого.

Привезли, пацаны внутри колдуют над первым.

— Иди, посмотри, там живот!

— Этому затяни жгут ещё один, и систему, систему контролируйте!

— Того сразу везти надо, живот твёрдый, пот на лбу.

— А этого?

— Докатывай! Ставь безбол, шины монтируй и обоих! Нахуй! Быстро!

Втыкаю прямо в машине в задницу Косте декс [противовоспалительное средство — прим. Сизифа], затягиваю ногу сильней, система.

Выносим второго, втыкаем в носилках в нутро нивки. Костю сгибаем насколько можно, башкой в кресло Тохи.

Хватаю сумку с аптечкой, влезаю в нивку с кормы, ищу место где приткнуться — негде!

Ставлю ботинок, сажусь на него, правой ногой вдоль двери:

— Закрывай! Трогай! Тоха! Быстро и мягко!

— Как всегда.

— Давай, жми!

Жмёт. Нивка скрипит всеми суставами, тянет всеми жилами. Пытаюсь упереться рукой, проламываю днище, ржавое, ломаю пластмассу, высохшее.

— Коська, ты откуда!? Коська!?

— Аааа, с Перми, аааа!

— А с Перми откуда!?

— С..., с..., а-а-а-а-а, с Кунгура!

— Нет, не бывал. Больно!? Шо кричишь?

— Живот, аааа, болит!

— Болит, орёшь, силы есть! Это хорошо!

Матерюсь про себя нещадно, ни сесть, ни пёрнуть.

— Тоха, глаза! Магнитки [магнитные мины — прим. Сизифа] блядь смотри!

— Не учи отца детей строгать! Ща поедем пацаны, полчаса потерпите! Вторая нам навстречу идёт!

Хулиган вывел свой экипаж нам навстречу. Пролетаем размытый мост. Промка. Навстречу летит белая нива. Рандеву. Наскоряк перегружаем сломанную ногу к ним.

Летим на двух каретах наперегонки со смертью!

— Коська!? Коська блядь! Чо молчишь!?

— Живот, живот, мёрзнет!

— Сколько детей!? Детей сколько!?

— А-а-а-а-а.

— Чего!? Сколько!?

— Т-трое.

— Не слышу! Пальцами покажи!?

Дрожащей рукой показывает три. Порядок.

— Молодец! Коська! Отец значит!

Подлетаем к КСП. Орём, на всех, друг на друга — похожи на стаю собак!

— Этого первым! Живот! Тот — нога разобрана!

Заносим Коську, на стол.

Все уже здесь, сенсэй, мэтр.

Началось колдовство. Зонд, катетер, системы, гемос, не спеша, как в театре, топчусь рядом, чего-то делаю. Срезаю одежду, смываю кровь, держу систему. С коридора крики, там разбирают-собирают сломанную ногу, жижу-кашу. Сложили, обмотали, подушку положили, всë. Расход.

Едем до своей ответственности. Едем, едем, визжим, скрипим, стонем ржавыми потрохами.

— Амморты надо.

— Угу.

— И пружины.

— Угу.

— Угу.

Ребята от нас откололись на своей точке, мы — дальше. Перед переездом через мост стоят солдаты.

— Стой!

Стоим.

— Кто такие, куда едете!?

— Туда, на точку.

— Ааа, проезда нет, взорвали.

Бля! Ну совсем хорошо.

— Обход есть, но точно не знаем.

Значит круг через К. [населённый пункт]. Ладно, круг так круг. Поехали.

Смотрю на небо, садимся в нивку, сига в зубы, калаш меж ног. Едем…

Что бы ты посоветовал тому, что хочет пойти на СВО сегодня?

[...] Ну, братец. Убьют или ранят тебя здесь. В штурмах, мотострелках — без вариантов. Второе — человеческое здесь только между своими, братьями. В блиндаже, в прокрутке. От верхнего человеческого не жди, и вообще, будь от них подальше — целее будешь. Денег, что тебе дадут, на всё не хватит. Ни себе, ни семье, ни тем более общему делу. Будет не хватать. Ну и главное. За что ты идёшь воевать? Что происходит сейчас — это грызня за «лакомые куски». Кто ты в этой грызне? Что тебе перепадёт с неё? Увечье, тяжкое или не очень, или может смерть? У этого зарика [игральная кость или кубик — прим. Сизифа] для тебя только две грани, какие выпадут, всё одно — бедствие.

Какие мысли про гуляющие слухи о перемирии?

Подавляющее большинство склоняется к мысли: разорвут Украину на части. Общее настроение — равнодушно. На фоне огорчения происходящим. Вообще пофиг на всё.

Хотят ли возвращения с фронта?

Те, кто давно воюет — те да, обоими руками за. Домой.

Что сам думаешь?

Ситуация похожа на Первую Мировую, или империалистическую.

Почему народ туда едет, если даже денег не остаётся после всех расходов?

Поставь себя на их место. Семья — не важно, полная, в разводе, всё равно горб на спине, есть просит. А тебе лям! обещают, без базара, и потом ещё по 200 ежемесячно! Ипотека-хуетека, кредит-шмедит, жизнь поправить, вздохнуть на секунду хотя бы. Что такое страна Джуманджи — узнаёт потом уже. У кашников [бывшие заключённые — прим. Сизифа] иначе конечно, идут за волей в золотых воротах. Находят… пакет полиэтиленовый.

Спасибо большое за ответы!

Не за что, приходите ещё. Главное — вылезти из этого, своими ногами.

Успехов тебе и сил. Возвращайся.