Интервью со специалисткой научно-исследовательского отдела при производстве бытовой химии.

Путь к работе

Итак, у тебя необычная профессия.

Да нет, это вполне стандартная — химик. Можно назвать химик, а можно сказать, что это специалист научно-исследовательского отдела при производстве бытовой химии.

Кем ты хотела стать в детстве?

Я хотела стать журналистом, у меня было три увлечения — литература, история и химия. Я прям делала акцент на эти три предмета в школе. Ходила на кружки всякие, на журфак в своём Воронеже. Участвовала в разных конкурсах. Но родители мне запретили идти на журналиста, мол, ты или под заказ что-то пишешь или ты голодаешь. Или тебя за углом прикончат. Очень сильное произвело впечатление в 90-х годах убийство Листьева, хотя, казалось бы, там другие причины были для убийства. Я помню этот день, потому что тогда в садике была, и у нас мультики отменили. В итоге, остались история или химия. Я так подумала: пойду я на историка, и что дальше? Учителем истории работать — это вообще не моё. А химик — это как-то понятно.

Тебе с детства было понятно?

Да, вот химиком я отучусь — и пойду на производство работать, в лабораторию пойду работать, вот это всё. Сыграла роль и хорошая учительница по химии.

Где ты училась?

Я училась в МИТХТ — это Московский институт тонких химических технологий. Ещё когда училась, поняла, что буду работать только по специальности, иначе в чём смысл, зачем шесть лет не самой лёгкой жизни. Пойти в продажники работать, в коммерцию — я не захотела, то есть у меня были собеседования, мне объясняли, чем я буду заниматься, но я поняла, что это вообще не моё. Что я хочу в лабораторию — и пошла.

Не пожалела?

Нет, это интересно. Самое главное, почему я не пожалела, это потому что я результат своей работы вижу. Почему в науку, например, не пошла? Когда ты занимаешься наукой, особенно сейчас, в аспирантуре — ну, ты всё в стол делаешь. Ведёшь свою научно-исследовательскую деятельность — и хрен знает, найдёшь ты ей применение, не найдёшь. А тут я делаю продукцию: я захожу в магазин и вижу, что она продаётся. Ну это, блин, это круто. Особенно клёво, когда твои друзья говорят: «О, я там купил такой-то порошок, всё отстирал!» Господи, не зря работаю!

Вот она, отдача. Ты в аспирантуре училась?

Нет. Были планы пойти, но они сорвались, потому что как раз тогда началось сокращение мест на магистратуре, аспирантуре, большинство мест отдавались парням, чтобы они от армии откосили. Кроме того, я с аспирантами писала диплом, видела, чем они занимаются и как они работают, и поняла, что я больше опыта и знаний получу непосредственно уже работая. Это лучше в данный момент для меня.

А где ты начала работать?

Начала работать я на маленьком фармацевтическом производстве. Там с коллективом не сложилось, и коллега предложил, что вот, в Подмосковье на заводе есть должность — тоже лаборанта. Сперва я ездила туда из Москвы — три часа суммарно туда-обратно. Встаёшь в 5:40, в 6:30 ты на станции, садишься в электричку, в 18 часов едешь обратно.

Там все местные работали?

Да, в большинстве своём, все местные.

Никакой общаги не давали?

О чём ты говоришь? Нет, конечно, это частная компания — какое общежитие? Мы там выбивали, я помню, компенсацию на проезд. Нам говорили: у вас идёт индексация зарплат плюс чуть-чуть её повышают — вот вам и компенсация как бы. Но за проезд я всё равно первые несколько лет не платила. Бегала от контролёров вместе со школьниками. Было весело. Молодость.

Первое место работы дало мне очень много в плане понимания, что такое работа сама по себе: что такое Трудовой кодекс, охрана труда, контроль качества — вещи базовые абсолютно.

Как проходил рабочий день лаборанта?

Я была лаборантом контроля качества. Предприятие производило базу для лекарств. Я готовила растворы для проверки качества этой базы, растворы для анализов, некоторые анализы делаю сама, некоторые делают мои коллеги, заполняем бумажки. Мы работали по системе GMP [«надлежащая производственная практика» — стандарт, который устанавливают требования к организации производства и контроля качества лекарственных средств для медицинского и ветеринарного применения — прим. Сизифа] — это очень хорошая система, но очень много бумаг. Там полностью отслеживание процесса идёт: с момента поступления сырья на производство и до отгрузки, — и всё бумажки, бумажки, бумажки…

Стандартно на работе проводишь восемь часов, но иногда бывало дольше. Это не оплачивалось, к сожалению. Дольше, потому что зависели от производства: нужно было идти на производство и визуально оценивать чистоту этого самого раствора. Бывало, затягивалось до одиннадцати часов вечера, и даже такси до дома не оплачивали.

Ты одна там работала?

Нет, конечно, там коллектив был большой. Девчонки одни, человек десять в одной лаборатории. Весело было тоже.

Почему не сложились отношения?

Стандартная ситуация: один руководитель ушёл — пришёл другой на её место. И началась веселуха. Просто не сработались. Девочка как бы умная, но характерами не сошлись, разные видения… Я поняла, что у меня там повышения не будет, плюс там не было английского языка, то есть практики, а для меня английский язык — это очень важно. Я его с детства учила, и мне хотелось прям его использовать. Без практики я его начала уже забывать, и поняла, что я не могу говорить ничего. Значит, надо что-то менять. Проработала я там полтора года. Потом перешла в эту компанию. Здесь я больше пяти лет работаю. Что самое интересное — я не знаю, почему, очень многие спрашивают: «Пять лет, это так долго, ты не хочешь уже работу сменить?» Не хочу. Я такой человек постоянный. Я вижу перспективу для себя, вижу, что даёт мне пока эта компания какие-то знания — я буду здесь работать.

Сейчас ты лаборант?

Нет, сейчас я уже специалист — пока просто. Очень хочу быть старшим специалистом.

Работа опасная для здоровья?

Любая работа с химикатами опасна для здоровья. Всё зависит ещё от компании, но мне повезло: у нас компания сильно заботится о безопасности на рабочем месте. Ну, то есть как заботится… Чтобы с себя ответственность всю снять, они делают всё, чтобы избежать каких-то экстремальных ситуаций. Но бывает разное: в основном — человеческий фактор. То есть, вот есть определённая процедура, которую ты должен выполнять, но люди на это забивают: ну, типа, чё, я это сто раз делал, я уже профессионал, забью — ну и случаются не совсем хорошие вещи, к сожалению.

Происходили несчастные случаи?

У нас в лаборатории — нет. Ребята молодые, ответственные, понимают, с чем работают. На производстве — конечно, там случается что-то всегда. Но что очень клёво, никто не умирал, никто инвалидом не стал. А вообще ведь работаешь ты с химикатами, есть и концентрированные кислоты, щёлочи — конечно, нужно с осторожностью. Если ты учился в институте, то ты прекрасно знаешь, как с этим обращаться. Что не надо пить, нюхать и прочее.

Есть ли отдельная служба, которая следит за тем, чтобы правила выполнялись?

На любом предприятии у тебя есть отдел охраны труда, который за всем этим следит, который проводит обучение. Это обязательно, у нас конкретно. Насколько я знаю, это во всех крупных международных корпорациях, там, тот же Unilever взять, Henkel, — у них всё то же самое. Бывало такое, что мы ездили на заводы поставщиков локального сырья — там, конечно… Номинально есть дядя Вася, ответственный за охрану труда, но он же тут тебе и наливает, и всё-всё-всё, у него опыт о-го-го какой, он там всё знает, «зачем нам всякие эти ваши бумажки, процедуры», «чё ты, ему не доверяешь?» — в общем, всё такое. И стоит с какой-нибудь цистерной рядом и курит. Ну это, ё-моё, что происходит?

Работа в Польше

Как ты переехала в Польшу?

Итак, полтора года я в Москве отработала на фарме, потом устроилась в Подмосковье, и два с лишним года ездила туда-сюда, потом поняла, что я больше не могу, переехала в Подмосковье. Завод относился к международной компании, боссы и главные менеджеры не в России сидят. И вот, менеджер в Польше видит — работает такая-то работница в научно-исследовательском отделе, а в лаборатории в Польше освобождается место — почему бы не предложить ей ротацию, раз она хочет развиваться дальше, ей давай хоть что-нибудь новенькое. Мой переезд — это не потому, что я хочу из страны уехать, то, что тут всё плохо, ой-ой-ой, кошмар… Нет, переезд для меня — это, в первую очередь, челлендж, смогу — не смогу, справлюсь — не справлюсь.

И как, справилась?

Это всё в процессе… Ну пока справляюсь.

Ты успела приехать буквально перед карантином?

Да, 3-4 месяца подышала чуть-чуть, поездила по городам в Польше. А потом нас закрыли, заперли.

В связи с карантином были какие-то изменения на производстве?

А это самое весёлое, потому что производство останавливать нельзя. Это один из крупнейших заводов в Европе. Он реально очень большой! От моего научно-исследовательского отдела до моего производства, которое отвечает за мою продукцию, мне идти десять минут. Огромное расстояние! Проходишь через все пути, цистерны, разгрузку — о, это я вообще обожаю.

Соответственно, останавливать это нельзя, иначе продавать компании будет нечего. Стали вырабатывать правила: маски, определённые смены, определённое количество человек на производстве — как-то они пытались нивелировать риски, но всё равно случаи были заболевания.

В Польше больничные оплачиваются?

Оплачиваются, но сильно в деньгах теряешь. Есть страховка медицинская, это обязательно, потому что в Польше с бесплатной медициной всё не очень хорошо. Например, я упала с самоката — 6 часов я провела в травмпункте просто в очереди. А передо мной девушка сидела — вообще загибалась, и всё равно 6 часов. Если самих поляков спросишь насчёт бесплатной медицины — они не думают туда попадать. У знакомой очередь на операцию — полтора года, соответственно, ей пришлось деньги заплатить, чтобы ей операцию сделали. В компании страховка даётся, но ей редко пользуются, разве чтобы вызвать скорую. Потому что, если ты вызываешь скорую государственную и ты не при смерти уже, можешь хотя бы пальчиком подвигать — тебе придётся платить за это деньги. Это не бесплатно. Насколько я знаю, старичок, бабушка, студент себе это позволить не сможет — это по карману бьёт хорошо.

Я как-то созванивалась с врачом, описываю симптомы, она говорит: «В случае, если помирать-то будешь совсем, то есть температура сорок, дышать не можешь — тогда звони в скорую» — «А как я тогда позвоню: я одна живу?» — «Не знаю».

Часто ты с другими отделами, помимо лаборатории, пересекаешься?

Да. Я сотрудничаю с отделом упаковки, качества, с отделом производства, с технологами. Вот почему я люблю свою работу: у нас научно-исследовательский отдел инноваций именно сопровождения производства, то есть инновации придумывают, я вот эту инновацию беру — и приношу на производство. Потому что инновации живут в своём мирке, сотрудничают разве что с маркетингом.

Много ли иностранцев работает на заводе?

В лаборатории только трое по ротации, также как я, в других отделах побольше. На производстве очень много украинцев.

А вообще мигрантов много в Польше?

Много. Хотя, по сравнению с Москвой, может быть, и не очень много. Это, в основном, мигранты из Украины, Белоруссии, очень много сейчас из Индии. Едут также из Индонезии, из Аргентины, из стран Южной Америки в особенности — они прям Польшу любят, считают, что очень круто здесь.

В чём заключается твоя работа на заводе в Польше?

Я начинала с лаборанта. Ты приходишь на работу, у тебя есть определённый список задач: тестов, замесить формулу, протестировать… План выдаёт тебе его специалист. Вот я сейчас специалист и выдаю план своим лаборантам. Работа, на самом деле, очень хаотичная. Но я прихожу, я знаю, что у меня есть какие-то проекты, которые мне нужно реализовать, формулу запустить, сырьё заменить в формуле, тут письмо написать, здесь дать задание, тут с тем созвониться, там сходить на производство посмотреть, что вообще делается с моей формулой. Параллельно тебе ещё прилетает какое-то новое задание со срочным проектом, который нужно сделать в самые короткие сроки, и ты с такими глазами бежишь к лаборантам, всё меняется моментально, весь твой план.

Как ты придумываешь формулы? Ты работаешь на компьютере?

Конечно. Мы работаем в основном в экселе, когда делаешь так называемый состав формулы, то есть всё просчитываешь. Но формула — она не с бухты-барахты придумывается. Есть отдел маркетинга, у которого запрос к тебе: «Вот мы хотим формулу, которая будет, например, чистить вот этот стол, но не снимать вот этот лак». Я должна придумать. Я знаю определённые сырьевые материалы, которые у нас есть на предприятии. Или общаюсь с поставщиками, пишу им письмо: «Есть у вас супер-мега-полимер, который не снимает такой-то слой, а добавляет дополнительный — для чистоты?» — «Да, есть такие-то, такие-то, такие-то» — «Ну, присылайте мне образцы». Они мне присылают. Мы это начинаем тестировать. То есть, есть определённый заказ — под этот заказ я работаю. Потому что просто так придумывать формулу — это трата времени, ресурсов, сил. Если этот продукт никому не будет нужен, смысл его делать?

Твой рабочий процесс похож на творчество?

Конечно. Придумать формулу — это очень творческий процесс. Нет прям абсолютной свободы, конечно, заказ пришёл — я не могу прям разгуляться и делать всё, что я хочу. У тебя есть определённые вещи, которые нужно контролировать, учитывать. Например, постформула — её конечная цена, то есть цена, когда её произведут, себестоимость формулы. Это тоже меня очень сильно ограничивает. У меня есть какие-то рамки, в которых мне нужно творить — и это круто.

Сейчас мне нужно сделать формулу для стеклокерамики, у меня шесть вариантов этой формулы. И вот мы её тестируем и подбираем, что лучше. В своей сути это творчество.

Ты живёшь в Варшаве. Это крупный промышленный город?

Заводов в Варшаве я особо не заметила. Есть один на окраине крупный, ещё с давних времён он там стоит. Территория огромная, но, понятное дело, сейчас она сокращается, там недавно торговый центр построили. Поднимаешься на верхний этаж — и у тебя прекрасная панорама. Мой завод за городом стоит. Из городов выводят всю промышленность, потому что неудобно.

Ты на заводе работаешь, это считается престижной работой или как?

В принципе, да. Но смотря кем ты работаешь. Если ты работаешь в лаборатории, в научно-исследовательском отделе или даже в лаборатории качества — это круто. Если ты работаешь укладчиком, упаковщиком на линии, бутылки в коробку ставишь — это не престижно типа: «Ну шо это такое».

Какие профессии считаются престижными?

Из моего среза общения — маркетинг, что-то такое коммерческое, руками работать, как и в России, не все хотят. Работы много — денег платят мало, не сопоставимо с тем, какой труд ты делаешь. Здесь если говоришь «я химик» у всех такие глаза, как будто они в первый раз в жизни видят химика. Исчезающий вид. Непристижно работать на гос. сектор, бюджетником, с документами работать.

Нет ассоциации с тем, что это — стабильная работа?

С гос. сектора все бегут. Очень мало платят, очень большие нагрузки.

Какое в целом отношение к людям труда замечаешь?

То, что ты работаешь — уже хорошо. Потому что в Польше есть такая фишка — люди, с которыми я общаюсь, они её ненавидят — очень много социальных выплат: по безработице, за каждого ребёнка выплаты каждый месяц в течение нескольких лет, причём не 5-6 лет, а 10-13. И некоторые люди предпочитают сидеть на этих пособиях, рожать много-много детей и не работать, потому что ну смысл: платят мало, работать надо. Но это впечатление самих варшавян и поляков. Я не сталкивалась с этим, я не знаю. Но об этом очень много негатива: «Надо эти выплаты отменить, вообще что это такое, на мои налоги содержат людей, бла-бла-бла» — это прям самый популярный разговор, особенно среди молодёжи. Налоги в Польше очень большие. Но это, опять же, это молодые. А потом они женятся, заводят детей — и тут такие: «Соц. выплаты можно сделать чуть поменьше, но не надо прям до конца отменять».

У вас есть профсоюз на заводе?

Есть, но он жёлтый. От каждого отдела определённое количество людей должно состоять. Насколько я знаю, в Польше независимых профсоюзов мало, и создать их — большая проблема.

Коллектив хороший?

Да, абсолютно! Но я говорю только о своём заводе, о Варшаве. Потому что здесь как в России: ты выезжаешь за пределы крупного города — там уже совсем другая страна. Столица есть столица. В столице много людей, много национальностей. Пока я не встретила никакого негатива — наоборот, все очень удивляются, почему я из Москвы переехала в Варшаву, зачем: обычно все из Москвы куда-нибудь в Берлин едут. Ведь если судить по средним з/п, в Москве — немного побольше, в том числе по моей специальности.

Чем занимаешься помимо работы?

Сейчас к сожалению ничем, потому что работа очень нервная и очень много сил отнимает. Когда ты работаешь на маленьком предприятии, ты чувствуешь свою вовлечённость. Когда ты выходишь на какой-то более крупный уровень, то ты чувствуешь себя винтиком, который можно спокойно заменить и поставить новый. Когда я переехала, я поняла, что такое винтик в корпорации. Ты не человек, а единица — «давай работай, вперёд с песней, мы тебе иногда корпоративы будем устраивать». Это всё очень сильно выматывает. Хотя опять же плюс компании, что выдаются бонусы на спортзалы, на секции, и ты с карточкой ходишь, занимаешься где-то бесплатно где-то за условные 50 рублей за занятие. Этим занимаются многие, потому что это помогает отвлечься, ты побил ракеткой по мячику — стресс снял.

Чем бы занималась, если бы время было?

По музеям бы ходила, танцами хотела б заниматься. Но это, опять же, просто отвлечение, ничего полезного.

В Польше работают 5 дней в неделю по 8 часов?

Я работаю так, но есть разные уставы. На производстве есть смены по 12 часов. А я помню, что несколько лет назад, я ещё в России работала, к нам из Польши босс и говорит: «У нас по 12 часов смен нет, у нас только 8 часов, всё очень классно» Я приехала в Польшу и вводят 12 часовые смен [В 2020-м году польское правительство приняло «пакет мер по поддержке бизнеса», который позволил владельцам предприятий, находящихся в тяжелой финансовой ситуации из-за эпидемии коронавируса, обойти положения Трудового кодекса, предусматривающего 8-часовой рабочий день и увеличить рабочий день на 3 часа — прим. Сизифа]. Конечно, зарплаты немного выросли. Мол, что, все работают на заводах по 12 часов, а вы особенные? Нет, давайте работайте. Потихоньку везде вводят, не только на нашем предприятии. Да и я по факту работаю больше 8-ми часов. Приезжаешь домой, всё равно, бывает, открываешь ноутбук. И особенно когда был карантин рабочий день размывался. Даже боссы говорили: пожалуйста, выключайте после 5 вечера компьютеры, не подходите к ним, но я так не могу, потому что я сама очень ответственно подхожу к работе. Если я что-то не закрою, то у меня завтра будет больше забот, у нас будет больше проблем. У ребят, которые со мной работают, всё тогда тоже будет не нормируемо. Я лучше доделаю. И вот, бывает, 10 часов вечера, а ты сидишь.

Варшава.

Какова вообще жизнь в Варшаве?

Город очень медленный, очень размеренный. Я сама очень быстро хожу, и когда мне надо, я почти бегу — нормальный Московский темп. А там на тебя смотрят: женщина, что случилось? Что с тобой, почему так быстро? Там меньше народу. Варшава чем ещё хороша — там всё прям по расписанию ходит, ритмично, из одной точки в другую очень удобно добраться. Трамваи, электробусы. Выезжаешь за Варшаву в любой другой город — и картина сразу меняется. Транспорт ходит чёрти как. Ну и народ более расслабленный — поляки говорят, что в Варшаве все больно деловые, всё им надо успеть.

Варшава — зелёный город?

Да, в том числе вследствие того, что её разрушили, и было много пустырей, и из них сделали парки, скверы. Много велосипедных дорожек, можно из одного конца города до другого доехать вообще отлично. Но Варшава очень сильно отличается по районам. Я живу в очень спокойном районе, и если полиция приедет — то все сразу: ужас-ужас. Если видят полицейского — значит что-то не так, значит вызвали. А есть район Прага в Варшаве, там я в первый раз увидела патрули. Сам район очень старый, сохранились старые дома, безумно красивый, но дико криминальный. Признаюсь, у нас таких гопников нету — классические, классные. Своеобразное место, там даже запах другой. Я гуляю, подъезд открыт — я зайду, каждый раз я думаю, чтоб мне никто по голове не ударил сзади. Определённых людей встречала не самых приятных, со взглядом: «Чего ты тут девочка делаешь» — я разворачивалась. Но сейчас обстановка меняется — в район приходят хипстеры, открывают красивые заведения. Прикольный контраст между модным и трушным.

Ещё такой момент, что Варшава не производит впечатление какого-то яркого города. Очень большие расстояния между фонарями. Помню, когда я только приехала, выхожу из отеля — у меня было чувство, что я попала в боевик 90-х. Нехрена ничего не видно, темень, свет от каких-то вывесок, пакеты мусорные летают. Люди какие-то странные ходят. О господи, где я, куда я попала? Это что, столица? Но чем больше ходишь, тем больше город раскрывается. Он уникальный. Контраст — широкие проспекты и тут же небольшие домишки. Петляешь по улицам со старыми домами, заходишь за арку — и вот тебе Площадь Конституции. С этой огромной Сталинской архитектурой широкий проспект.

Городу нужны и продуманные на будущее проспекты, и сохранение исторической застройки.

В Варшаве есть сложности с реставрацией зданий, потому что старые здания принадлежат не городу, а частным лицам [в ходе «дикой реприватизации», начавшейся в Варшаве в 1989 году, стали возвращать довоенным собственникам землю в городе, несмотря на уже возведённые на ней в ходе восстановления города после 1945 здания — прим. Сизифа]. Есть и такие ситуации, когда тебе может принадлежать квартира, но не дом, соответственно, ты не можешь отреставрировать дом, а государству наплевать: оно не несёт за него ответственности.

Не возникает в правительстве мыслей о «реновации» — просто разрушить этот жилой фонд и построить многоэтажки?

Иногда возникает. Насчёт многоэтажек — к сожалению, появилась тенденция строить высотные дома. Раньше 9 этажей это был максимум. У соседей на районе строят небоскрёбы, и смотрятся как не родное. Цены там конечно не дешёвые, потому что люди пытаются сохранить сбережения путём покупки недвижимости.

Дорого ли в Варшаве жильё снимать?

Если мы сравниваем с Москвой, то нет, конечно. Но нужно понимать, что зарплаты в Польше несколько ниже. В Польше прогрессивная шкала налогообложения, максимально там 31%. Но народ не шибко богатый, там не разбрасываются деньгами, нет. Среди молодёжи ты очень редко найдёшь человека, который снимает квартиру один, обычно все снимают квартиру вместе с кем-то, потому что так дешевле.

На улице бездомных много?

Они все концентрируются в одном месте, это рядом с дворцом молодёжи, потому что там рядом волонтёрские организации, которые раздавали одежду, еду.

Ты планируешь в Россию возвращаться?

Пока — не знаю. У меня нет такого, что всё, я там останусь. Есть желание попробовать себя где-то в другом месте, например, в Италии. Но если так случится, что нужно возвращаться в Россию, я вернусь спокойно. Я себя везде найду. То есть я вот в Варшаву переехала — я её уже как дом воспринимаю.

Мировоззрение.

Как ты пришла к коммунистическим идеям?

Работать начала, наверное так. У меня не было какого-то поворотного момента, но когда начинаешь работать, ты просто понимаешь — можно матом сказать? — что тебя наёбывают очень сильно. В институте у меня были мысли — мне за них сейчас безумно стыдно, признаюсь честно — что я ж химик, я ж языки знаю, устроюсь на работу, мне будут много платить обязательно, я буду сидеть в каком-нибудь кафе на летней веранде, отдыхать на Патриках [Патриарших прудах в Москве — прим. Сизифа]. И всё. И вот это был мой максимум. Отврат! Ужас! Стыдобища! А потом, когда ты устраиваешься на работу, особенно если на производство — у тебя картина жизни меняется. Ты понимаешь, что, блин, ну, во-первых, ты на Патриках никогда в жизни не посидишь, потому что там сидят другие люди, а во-вторых, а чё сидеть-то? Это ж как паразит ты сидишь. Наложилось то, что у меня было такое окружение, которое левые идеи разделяло. Я сопротивлялась, говорила: «Да ну, это всё враньё!», потому что росла в 2000-х, в 1990-х — сами понимаете, какое окружение информационное было. А потом потихоньку глаза открывались. Страшно было их открывать, честно признаюсь, но открыла.

В каких моментах особенно видно, что работодатель наёбывает работников?

У нас, например есть на работе «митинг» — особые встречи, и вот там начинаются сказки про то, что «наше предприятие — это ваше предприятие», «наш успех — это ваш успех», «наша прибыль - это ваша прибыль», «вы ответственны за всё», «вы такие молодцы» — и ты просто сидишь и думаешь: ну ё-моё, ну ребят, хватит вам уже… это ведь неправда. Начинают расхваливать условия работы — они неплохие, я не спорю, но могли бы быть и лучше.

А как коллеги к такой корпоративной идеологии относятся?

По-разному. Молодёжи на это насрать. Они понимают, что это враньё — и всё. Но в Европе в чём бич-то главный — контракты. Постоянка очень редко встречается.

Срочный договор?

Чем-то похоже. Контракт у тебя на год. У моих знакомых такое случалось, что контракт им не продливают: нет места, нет позиций, нет денег. Год заканчивается — он уходит. Находит новую работу. Там тоже на год. Год заканчивается — он уходит. Может и возвратиться обратно в первую компанию.

Как контракт продлить? Надо руководство упрашивать, договариваться?

Допустим, у тебя через 3 месяца закончится контракт; ты начинаешь прощупывать почву: спрашиваешь у менеджера, продлят — не продлят, они начинают спрашивать у своих менеджеров, смотрят нужна ли эта позиция, есть ли на неё бюджет, выделят ли под эту позицию зарплаты. И на фоне этого ты прикидываешь, будет ли продление или нет. Параллельно начинаешь искать себе альтернативу, ходишь на собеседования. Ну и тут тебе говорят: или всё хорошо, мы продлеваем тебе контракт — и ты отменяешь все собеседования и остаёшься, либо говорят, что нет, не продлим, и ты уходишь.

Так всегда было в Польше?

Как я поняла, для них это уже привычная картина. Для них контракт на три года — это «о-о-о, это круто, целых три года в одной компании, меня не выкинут никуда, ура».

Это гарантия того, что тебя не уволят?

Контракт, конечно, можно завсегда расторгнуть. Смотря на каких условиях, но обычно компания какую-то компенсацию выплачивает.

Что молодёжь в Польше больше интересует — левые или правые идеи?

Левых идей нет вообще, потому что антироссийская пропаганда там цветёт, пахнет и очень хорошо спонсируется. Например, в августе у них праздник, который совпадает с религиозным — Чудо на Висле, когда Красная армия потерпела поражение на подступах к Варшаве в 1920-м году. Они подают это как реальное чудо на Висле. Это очень хорошо спонсирует Евросоюз, огромную долю денег выделил. Везде висели не просто плакаты, но и информационные материалы: кто такой был Ленин, Пилсудский. Ленин — это самый страшный человек на свете. Нет, Сталин — самый страшный человек на свете. Один из стендов был посвящён Петлюре как герою Украины.

Есть музей Варшавского восстания — известное восстание летом 1944 года. Музей весь интерактивный, классный. Но даже туда они умудрились засунуть антисоветскую пропаганду. Там фашизм и СССР как рука об руку, это одно и тоже. Поляки, мол, от одного избавились — тут другой навалился.

Молодёжь в Польше в целом аполитичная?

С которой я в основном общаюсь — они мечутся, у них есть вопросы, на которые нет ответов: почему так происходит, что у нас нет будущего, почему у нас такие проблемы с контрактами, почему у нас все хотят уезжать. А они все хотят уехать в большинстве своём. У них Великобритания — это мечта, потому что там высокие зарплаты. Мечта — уехать, заработать денег, вернуться, купить себе домик, найти какую-нибудь работу и жить потихоньку в будущем.

Как относятся к полиции?

К полиции относятся так себе, на фоне протестов 2020-го года против абортной системы [лишения женщины права на аборт даже в случае выявления у плода серьёзного порока или неизлечимого заболевания — прим. Сизифа] к полиции, к военным начали относиться очень негативно. Например, я сидела дома, сижу и вижу что военный вертолёт надо мной кружит. Я пишу своим: что происходит? А это митинг разгоняют. Хотя это были мирные протесты изначально, конечно, потом какие-то столкновения были. Полиция и военные, значит, выступают против народа, как и везде, так и здесь.

Зачем запретили аборты?

В Польше политика отношения к абортам самая жёсткая в Европе. Они запретили аборты в 90-х годах, но в начале можно было сделать аборт по трём причинам: изнсилование, угроза жизни матери, паталогия плода. Патологию плода исключили потому, что большинство абортов было сделано из-за того что была типа патология плода, может быть денег заносили, не знаю.

Важно понять, что Польша — это достаточно консервативная и религиозная страна, даже люди, которые выходили на эти митинги, зачастую выступали исключительно против отмены этой поправки насчёт патологии. Когда их спрашивали, как ввести систему доступных абортов, они отвечали, что этого делать нельзя, типа аборт доступным быть не должен ни в коем случае.

Как проявляется религиозность?

Например, вы на работе в понедельник чай вместе пьёте и коллега говорит: «Я в воскресенье на службе была, там ксёндз вот такое говорил». Я как-то заходила в католический храм: чисто эстетически такое удовольствие — посмотреть, что там делают. И была такая ситуация: сидит парень на лавке молится, рядом с ним сидит девушка и на ней перевёрнутые кресты. Она сидит и ждёт его. Он помолился, они поцеловались и пошли гулять. Есть молодые которые очень религиозные. Есть молодые которые вообще не религиозные. Есть те, кому всё равно. Но в большинстве своём Польша это католическая страна. Церковь в Польше — это как орган власти, она имеет колоссальное влияние на политику. Папа Иоанн II — он же поляком был. Так поляки до сих пор с ним календари выпускают. Плакаты вешают, когда у него день рождения.

Хороший бизнес.

Да, бизнес там цветёт и пахнет, у них там постоянно скандалы с педофилией, с проститутками в каком-то отеле. И вот они обмениваются скандалами. Это забавно наблюдать с одной стороны, а с другой — это проблемы людей не решает а отвлекает. Потом самый острый социальный вопрос это ЛГБТ [деятельность в РФ запрещена]. Там копья бьются во всех передачах а-ля наш «Соловьёв-Лайф». При этом в Варшаве ты можешь встретить пары любого пола — никто тебе слова не скажет, но зависит от района. Не знаю, что будет если ты выйдешь в какой-то город под Варшавой — но скорее, ничего хорошего.

В Москве разгоняется негативное отношение к мигрантами, а в Польше с эти как?

Очень отрицательное отношение — даже у тех, кто в целом аполитичен. При этом ко мне они относятся нормально, может быть, потому что «сестра-славянка», хоть и православная, но христианка. Боятся, что будут общины, диаспоры.

Кем работают мигранты?

Таксисты, говорят, много украинцев на такси работают, но я ни одного не встретила — только индуса. В кафе работают на кухне, курьерами. Причём, недовольство — не потому что рабочие места забирают — никто и не пойдёт на такие места, но потому, что чужие, чужих не любят.

Легко ли переехать в Польшу?

У каждого по разному. Я столкнулась с трудностями, а кто-то моментально делает документы и всё в порядке. Мне не дают вид на жительство — я даже подумала, может они мои социальные сети мониторили? Я работаю легально — потому что документы на рассмотрении, но я не могу путешествовать по ЕС, не могу домой выехать. Но налоги плати.

Какие различия ты бы отметила между Польшей и Россией?

Иногда русские говорят, что у нас жопа — в Польше лучше. Поляки говорят, что у нас жопа — в Германии хорошо. Я говорю, что если ты наёмный рабочий — жопа везде, вне зависимости от того, где работаешь. Ну, документы делают быстрее: доверенность, прописку — 5 минут и готово. Почище, как ни странно. Но в Москве 13 миллионов официально, а по факту больше, и это накладывает определённый отпечаток на поведение людей, на работу, на всё. Варшава — почти 2 миллиона. То есть сравнивать неправильно.

Поляки очень закрыты и консервативны, они новеньких не пускают. Когда к нам, в Россию, приезжали люди из-за границы — они никогда не были одни. «Давай туда съездим, здесь поможем». Старались делать так, чтобы человек не почувствовал себя одиноким и брошенным. Что касается политики, поляки в основном: «вот там наверху сказали, им виднее, нам не нравится — что мы можем сделать, на следующих выборах проголосуем за других». Митинги начались и закончились.

Всё стихийно?

Абсолютно. Но, как я поняла, есть активисты, которые занимаются, курируют всё это. Насчёт правых — они на День независимости Польши, каждый ноябрь, организуют Польский марш. Там куча националистов, с фаерами, «Польша для поляков» — вот это всё там присутствует. Польское государство им играет на руку, помню, развесили по всему городу плакат: «Возродим великую Польшу». Это какая-то организация а-ля наш «НОД».

Как думаешь, мы готовы менять мир?

Да скорее мир готов меняться, мы скорее не готовы. Если так говорить «а готовы ли мы?» — значит никогда не готовы, вот и всё. Даже в плане работы: вот, будет у меня какое-то предложение новой должности, но с условием переезда куда-нибудь в Южную Африку. И я такая: «А готова ли я?» Это бесполезно. Не надо так думать.

Но необходимость в этом есть?

Необходимость, конечно, есть. Но один человек ничего не сделает. А «литературных клубов» в Польше, к сожалению, нет.

А может есть?

Тогда они очень хорошо прячутся, и я их понимаю. Как-то был вопрос: чувствуешь ты себя партизаном? Я ничего не делаю, чтоб так себя ощущать, только смотрю видосики. Это ерунда. Но если сказать, что я придерживаюсь таких идей, меня не поймут. Может, меня на работе и не осудят, мол, твоё дело, но посмотрят косо. Открыто говорить и пропагандировать коммунистические идеи в Польше запрещено, за это уголовная ответственность наступает.

О ситуации в отрасли.

Вообще как обстоят в Польше дела с собственной промышленностью?

У них очень хорошая косметическая промышленность — прям вообще они молодцы в этом плане. В Польше много разных заводов, но кому они принадлежат? Частным международным компаниям, огромным корпорациям. Бытовая химия у них тоже очень хорошо развита, пищёвка: всякие там шоколады «Альпен гольд», «Милка».

Оборудование, за которым вы работаете на заводе, производится в Польше или закупается?

В Польше есть своё оборудование, но в основном используется Германия, Чехия. Линии немецкие на производстве стоят.

Где и как закупается сырье для химической промышленности?

У крупных компаний есть контракты. Допустим, какая-то другая крупная компания тебе предоставляет серную кислоту по такой-то цене, и тут появляется какая-то маленькая локальная компания — она тебе будет серную кислоту поставлять дешевле, казалось бы — бери её. Но из-за контрактов ты будешь у крупной компании покупать за дороже.

Если же мы говорим о России, то товар локального производства зачастую выходит дороже, чем иностранный, а качество такое себе. А потом ты начинаешь глубже копать и понимаешь, что это не локальное сырьё, а иностранное — они просто его перекупают и перепродают. И опять же с русскими поставщиками работать — это ещё те проблемы, потому что опыт коммуникации у людей порой отсутствует.

Или, если компания — монополист, она знает, что у неё особо конкурентов нет — с такой компанией работать, вести деловую переписку, какие-то вопросы задавать — это всё бесполезно, тебя просто будут слать, будут играть с ценами, как им заблагорассудиться. Есть исключения, когда ориентированы на коммуникацию, цены тоже более-менее нормальные, но это пальцам просчитать.

Ты за закупку сырья отвечаешь?

Я работаю с поставщиками сырья, потому что оно используется в моих формулах: или я разрабатываю новую формулу, или заменяю одно сырьё другим. Договариваемся.

В том числе с поставщиками сырья из России, получается. А как же санкции?

На Россию больше не санкции бьют, а курс — цены скачут как угодно. Опять же, поставщик локальный, делает прекрасное сырьё, но оборудование чьё? Оборудование всё закупается заграницей, у нас практически ничего не производится из оборудования, или производится, но закупить сложно, какие-то постоянные наёбки идут, и проще реально заплатить дорого, но закупиться за границей. Потому что тогда ты знаешь, что к тебе всё приедет, установится и будет работать. У нас же — как бог пошлёт, как говориться. Русские поставщики абсолютно непредсказуемы, это странно, но это мой опыт.

Вообще за последнее время, что ты работаешь, какие изменения происходили в химической промышленности?

На моём направлении особых изменений нет. Короновирус перечеркнул многие направления, приоритетом стала дезинфекция. Если мы говорим о подвижках в плане объёмов — особо ничего не поменялось. Или в плане прогрессивных идей.

А со стороны потребителя?

Если говорить о потребителе, то ему самое главное, чтобы всё было дёшево и эффективно. В Европе ещё добавляется экологичность, чтобы было безопасно для природы.

Как это требование проявляется в производстве?

Чтобы получить эко-этикетку, у тебя и производство должно быть эко: сырьё производство, бутылка, упаковка — должны соответствовать определённым производственным стандартам. Приходит проверяющая компания, смотрит, ты предоставляешь всё документы, и она предоставляет тебе штамп на упаковку. Причём требования различные. Где-то должно быть 100% перерабатываемая упаковка, где-то должно быть сырьё, которое пагубно не влияет, производственный процесс, который оставляет минимальный углеродный след. А где-то достаточно, чтоб сырьё было из натуральных ингредиентов, и сам продукт биоразлагаемым, минимальное оказывал влияние на водные ресурсы. Разные компании — разные требования.

Насколько эта мода на экологичность является разумным требованием, а насколько — лоббизмом в интересах определённых фирм?

С одной стороны, если, например, говорить о требовании бумажной упаковки — то да, бумага проще перерабатывается, быстрее разлагается. Целлофан ты не переработаешь, если выкинешь — он не исчезнет тем более. Но тут самое главное, что потребителю некоторые виды продукции невозможно в бумажном виде привезти, сохранив всё качество. И тут такая дилемма. С «эко» у меня сложные отношения, потому что они всё равно не до конца «эко». Ты произведёшь экопродукт, он ни на что пагубно не влияет, зачастую в ущерб эффективности. Но ты везёшь его потребителю, тебе нужна фура, а она нифига не «эко». Тебе нужен супер-картон, чтобы она в нужной форме доехала до магазина. Тоже не «эко». Потом тебе нужно прорекламировать, реклама это плакаты, это пластик, это печать.

Как обстоят дела с переработкой?

Мы тут мусор разделяем, действительно приезжают разные фуры, которые в разное место отвозят. Но это опять же, СМИ постоянно винят в загрязнении планеты потребителя. Ты покупаешь пластиковую бутылочку, не помыл для повторного использования, выбросил не в тот контейнер раздельного сбора? — всё, ты загрязнил планету. Но при этом никто не замечает, что производители создают неимоверное количества товаров, который потом выбрасывается, выливается. Он не реализуется. Или посмотреть на предновогодние стенды — неимоверное количество пластика используется.

Подтверждением статуса «эко» отдельные компании занимаются?

В Европе да. В России, вроде, хотят ввести регуляторный орган, но когда я уезжала его ещё не было.

Из того, что вы производите — всё «эко»?

Нет конечно. Например, есть профессиональная линейка бытовой химии для очистки глубоких загрязнений на кухнях, на грилях — тут эко-продукция не подходит,, она не настолько эффективна. Если ты хочешь высокоэффективной продукции, ты должен или очень дорого заплатить, ну или подзабить на свои экологические амбиции.

Но в целом это реально?

Это реально, но очень дорого. Сейчас всё медленно, но выруливается на эко-потребление. Те, кто сырьё делают, потихонечку начинают придумывать сырьё, которое отвечает стандартам. Но цена пока что дорогая.

Какие видишь перспективы своей отрасли промышленности в России?

Большая часть заводов бытовой химии принадлежат международными крупным компаниям: Procter&Gamble, Unilever и остальные. Я не вижу ничего радужного. Иностранный капитал отлично себя чувствует: покупаешь завод, немного инвестируешь в это оборудование, иногда закупаешь не новое, а списанное за границей. Соответственно, если этот капитал уходит, и завод будет принадлежать российским собственникам, то оборудования у нас не будет. Сырьё можно достать, и то не всё.

Нет производства средств производства?

Да, и прежде всего оборудования.

Китай приходит на рынок бытовой химии?

Ещё как. В первую очередь приходит на рынок сырья. Их сырьё очень сладенькое в плане цены, но с ними тоже сложно работать, в том числе, в плане документации, у них своя специфика в общении. Но да, они потихоньку начинают прям вторгаться в Европу именно как сырьевые поставщики.

А качество?

Да такое-же, если мы говорим о базовом сырье, не суперсложные полимеры, а, допустим, лимонная кислота, такая самая простая. Качество такое же, как у крупного европейского поставщика.

Что тебя в работе раздражает?

В целом, мне нравится работать, но что раздражает — как и везде, важно что-то постоянно делать для своего продвижения. Чтобы продвинуться, закрытых проектов недостаточно, тебе нужно себя презентовать. Если ты не умеешь себя продавать — то будешь сидеть на одном месте. Например, я проработала 5 лет и только недавно стала «специалистом». А есть люди, проработают год-два — они уже «старшие специалисты», правда, ничего не умеют, но зато красиво раскрылись. Не люблю такое, с позиции на позицию скакать без опыта работы — это очень глупо. Лучше потихоньку, набираешься знаний, и с этими знаниями идёшь дальше.

Почему людей, которые мало знают, берут на такие должности?

Потому что всю работу кто выполняют? Специалисты и лаборанты.

Но как они работают под некомпетентным руководством?

Кое-как. Обычно есть специалист, который работает 20 лет, или у него больше знаний. И вот этот менеджер, который скачет с места на место, и говорит, что надо сделать. И специалист уже строит всю работу. Но все сливки снимает тот, кто делает красивые презентации, но это везде так.

Бывают конфликты на работе? По каким причинам?

Конечно. Допустим с другими отделами у нас конфликт: им нужно побыстрее, я им говорю — я не могу быстрее, у меня процедура определённая, если я сделаю быстрее, у нас будет риск в формуле. Ну и начинается — друг на друга собачимся, лаемся.

Как разрешается?

От человека зависит, я вот поматерюсь за углом, но вообще, буду слушать и «давайте по-другому, не кричите, пожалуйста». Это всё решается диалогом. Либо ты идёшь к высшему руководству и говоришь, что я не могу так работать. Либо вместе идём в высшее руководство. На любом производстве есть конфликты — не важно производство, не производство — всегда есть конфликты даже в самой идеальной обстановке. У каждого есть план, который нужно выполнить. Кто-то смотрит на одну процедуру одним взглядом, кто-то другим. Важно умение договариваться и находить общий язык. Конечно, конфликты проще разрешаются, если есть компетентное руководство.

О периоде в жизни стран.

Какая твоя любимая книга?

Шолохов «Тихий Дон». Но у меня очень сложные отношения с этим произведением, я его пыталась три раза прочитать — в школе, в институте, и уже в сознательном возрасте — на третий раз только удалось. Потому что книга мне не то, чтоб не нравилась — я очень сильно переживала. Даже когда недавно я перечитывала книгу полностью, после сцены, когда казаки насилуют девушку, когда они остановились в какой-то усадьбе на постой — я после этого отложила книгу, и мне ещё неделю снились кошмары. Короче мне из-за переживаний мне очень тяжело было читать.

Потом стала слушать и читать обсуждения этой книги, но у меня впечатления от книги были совсем другие, чем у критиков. В интернатах гуляют все эти известные лица, вот Быков, учитель литературы — там известный спор: а почему опубликовали книгу, а почему Сталин её не запретил, а вот, он понял, что народу нужна сильная рука. И ты сидишь: или я этого не увидела, или там не про это. А увидела я гениальную книгу, которая рассказывает про действительно тяжёлый период в жизни страны, и человека, и как он мечется.

Как думаешь, какое будущее у нашей Родины?

На самом деле тяжёлое, что сказать. Я не особый оптимист в этом плане, но будет тяжело очень.

Тяжелее, чем сейчас?

Я не профессионал, и не могу рассуждать, что будет. Но, конечно, будет тяжелее — это однозначно. Будут определённые конфликты, очень сильные — это всё, что могу сказать.

А в Польше что будет?

У поляков есть такая шутка: «если началась война, то из Польши надо уезжать». Потому что её будут первой бомбить. Это как у нас — Воронеж. Потому что в Польше очень много натовских баз находится. Воинствующие настроения у местных есть. Но прям обсуждений, что будет война, или что НАТО у нас находиться — таких обсуждений нет. Хотя я помню, 2 года назад приезжала и первый вопрос был: «А нападёт ли Россия на Польшу? Мы вот слышали, что ваш президент хочет напасть на Польшу». Но когда я сейчас полякам рассказываю об этой истории — все ржут: типа чё за бред, вообще таких настроений нет.