Темень. Часть 8. Жил-был мужик.

Всё вроде сказал. Но расскажу ещё одну быль-небыль. Вот слушай сказку напоследок.

Тайга родила человека. И было ему имя… хотя… хотя кто помнит все имена людские? И важно ли это? Разве будут помнить каждую травинку на поле, каждый листочек или каждую снежинку на запорошенном окне? Не помнят люди суеты, хотя в ней и живут.

Помнят только то, во что сами ложились — и временем, и воспоминаниями.

Вот и нет в душах людских памяти о каждой травинке или листочке. Помнят только луга, где в детстве бегали, или реки, где купались, или дороги, по которым ходили. И помнят что-то знаковое. Например, увидит человек на каменной горе матушку-сосну и поклонится, и скажет: спасибо, матушка, за защиту твою и что не даёшь заблудиться в лесу. А помнит ли он до этого тысячи тысяч других сосен? Да вряд ли.

Но среди этих сосен родила Тайга человека.

Был этот человек характером добрый и ласковый. Всем он был рад и всему, что его окружало. Поэтому и покорилась ему Тайга. И стал человек властвовать с юных лет над рыбой, птицей и зверем. И земля покорилась ему, поскольку он ей не приказывал.

С младых ногтей и зубов стал он постигать ремесло. Где у отца посмотрит, где у стариков совета спросит. К мужеству его он разгадал загадку леса, камня, воды, металла и электричества. А когда уже и доказал, и показал всем, что мужчиной родился, то о нём уже многие знали.

Имя дали ему. Новое. Ходил раньше он с родовым именем, а теперь стало у него людское имя. Куда бы ни пошёл — везде ему говорили:

— Эй, Золотые руки, иди с нами работай!

— А вот Золотые руки идёт, пойдём с нами на праздник!

— Эй, Золотые руки, сыграй нам на гармони. Давайте петь и плясать!

Все были рады Золотым рукам.

И много собралось девушек и парней хороших. И Золотые руки с собой позвали. И сказали люди: давайте здесь строить! Здесь есть где широко развернуться. И начали железом обхватывать болота. Стали медь тянуть через леса и нести свет в чащу. Стали подниматься заводы, строиться дома, дороги. Легли через реки мосты и переправы. И стали люди хозяйствовать над тайгой. И право на это имели, потому что любили и оберегали её, как хорошую жену.

Летело время, как журавли на зимовку. Быстро и тоскливо. Поменялись люди, поменялась страна. Появились хозяева над тем, что люди сообща сделали. Появились воры. И стали воры губить хороших людей. И стали воры говорить, что это их Тайга и их земля. И законы написали, чтобы обманывать. И стыдили тех, кто живёт не по этому закону, а сами закон свой не соблюдали. Много они тогда людей загубили, когда красть стали.

И стали воры голодом бить Золотые руки. И шептать в уши ему:

— Ты взрослый мужик, а кормить семью не можешь. Не стыдно ли тебе? Раньше было всё общее и воровать было плохо. Но теперь это всё у хозяина. Воруй как мы, Золотые руки, зачем тебе пропадать? Не плачет ли твоя жена и не голодают ли твои дети? Воруй, у хозяина воровать не совестно.

И стал Золотые руки красть. Сначала понемногу. Потом побольше. Потом и воры стали говорить, что он их человек.

И вроде стал жить Золотые руки и не богато, но и не бедно. И стол есть, и дом построил. И не подлее обычных людей. Только вот с каждым годом меньше людей становилось вокруг. Кто отравлялся спиртом, кто уехал от нищеты. Не было больше тех людей, кто брал Тайгу, как любимую жену. Стали Тайгу воры насиловать.

Поднялись мужики, потому что больно было смотреть, как землю разоряют. Но воры достали закон. И пригрозили:

— Слушайтесь, мужики, у нас закон есть. Кто имеет что — то мы знаем, как у вас жито нажилось. А кто не имеет — уходите, раз на нашей земле вам плохо. И мы тут хозяева, у нас это в законе написано.

И поняли мужики, что их обезголосили. Некому больше правду сказать, раз все дёгтем, как миром помазаны. И в кабалу пошли мужики.

Стал Золотые руки пить и терять лицо человеческое. И выть стал по-звериному. Оборотень стал. Год человеком ходит, месяц зверем. Зверем, что в капкан угодил.

Ооооо… только подлые люди ставят на волка капканы. Таких людей обычно не любят. Они ради шкуры много зла делают. Да и жадны они. Добычу не хотят делить.

Да, охотники и флажки ставят. Но на флажки стаю надо загнать, надо выследить. Да и за флаги многие уходят хищники. Много народу надо на волчью охоту собрать.

А вы слышали когда-нибудь, как волк зимой в капкане замерзает насмерть? Ооооо… это не волк плачет тогда. Это сама Тайга о своих детях рыдает, как безутешная мать. На много километров загробный плач слышится, и даже у афганцев и чеченцев лились слезы, когда душа звериная плакала.

А тут человек воет волком, что в капкан попал.

Постарел Золотые руки и стал умирать от накопленной печали. Дом, что руками построил, стал ветшать. Дети разъехались, поскольку нет больше работы в Тайге, а здоровья держать хозяйство тоже не стало. Земля стала пустовать и опять поросла лесом и болотами. Ушли люди из Тайги, и остался Золотые руки одним из её последних сыновей. Не было больше того, кто останется на этой земле из крови от Золотых рук. Тяжело на сердце стало ему, заболел он и проболел пару лет.

Напоследок уехал он к родовому дому и умер.

Злые языки говорят, что всю жизнь пил и спился наконец. Но врут всё. Когда хоронили Золотые руки, то три деревни собрались провожать. Люди приезжали по охвату от Балтийского залива и до Перми. С восхода солнца приходили люди к гробу проститься. Приходили и плакали. Никогда я столько разного народу не видел. Провожали те, кто помнил тепло и заботу Золотых рук и слова его добрые. Прилетали вороны, дабы над головой у вдовы и детей обезотцовленных кружить, да и от славы его себе урвать. Но собрались и сгрудились мужчины и женщины:

— Уходите, — закричали женщины и замахали руками мужчины, — уходите, мы здесь человека доброго провожаем. И память светлую о нем.

Много лет с того времени прошло. Ушёл Золотые руки в землю давно. Думал он при жизни, что ничего после него не останется. Однако память о нём живет во многих сердцах, и это то сокровище, что он скопил за жизнь.

Вот и всё. Всё сказал, обо всем высказался.